Глава десятая ПОТРОГАННЫЙ СЕВЕРОВЬЕТНАМЦЕМ
Поставленная нам задача была простой и незамысловатой, но это была, мягко говоря, не вся история. На начало ноября 68-го года у спайк тим FOB 1 все было очень плохо. Группам, отправляющимся на задачи в Лаос, становилось все сложнее и сложнее проникать в AO Прерия Файр. Вражеские следопыты становились все лучше, и Чарли продолжали размещать все новые 37-мм зенитные орудия, которые были чрезвычайно эффективны против вертушек. Вдобавок СВА начали размещать на LZ наблюдателей. Это были местные крестьяне, Ви-Си или бойцы СВА, передававшие информацию о любых высадках на LZ, а поскольку количество хороших LZ было ограничено, они еще и начали минировать некоторых из них. Эти мины-ловушки срабатывали, когда вертолет задевал тонкую, тугую растяжку, натянутую поперек LZ. Она присоединялась к взрывателю чего угодно: от ручных гранат до неразорвавшихся 250-фунтовых бомб. СВА ремонтировали их, активировали и прятали на LZ. Тем не менее, шишки в Сайгоне и мальчики из S-3 на FOB 1 никогда не оставляли попыток заиметь группу на земле в AO Прерия Файр. Ввиду нескончаемой активности СВА в Лаосе у Сайгона было столь же нескончаемое желание получить из АО как можно больше разведданных. Так что FOB 1 продолжала ставить задачи и, похоже, наша группа установила своего рода рекорд, будучи выбитой с большего количества LZ, чем любая из групп в Фубае. Установление этого рекорда было изматывающей, часто смертельно опасной работой, выглядевшей примерно так. Как командир группы, утром я получу задание. Кови выберет основную, запасную и дополнительную LZ. Группа погрузится в Кингби, отправится на основную LZ и будет выбита с нее. Затем нас выбьют с запасной и дополнительной площадок. Поскольку перелеты в АО Прерия Файр были очень длительными, нам придется лететь обратно в Фубай, заправляться, обедать, получать другую цель и попытаться еще раз с теми же результатами во второй половине дня. Прошли те дни, когда S-3 проводили официальные инструктажи в оперативном центре S-3 в Фубае. Там пилот и наездник Кови докладывали о том, что они обнаружили в AO утром. Если они не облетали район цели, у них были последние предоставленные ВВС разведданные о зенитных орудиях в том районе. S-3 давал краткое описание района цели: местность, задача и последние данные о зенитном вооружении. Один-Ноль докладывал о результатах VR, которую проводил, пролетая накануне над районом цели, а также об общем плане ухода от преследования и точках сбора. Он рассказывал присутствующим на инструктаже, какие LZ выбрал, основываясь на своих наблюдениях и после изучения всех свежих разведсводок из Сайгона, от ВВС и различных разведслужб. Такие были времена. Вынужденная постоянно удирать с LZ, после четырех дней ST Айдахо была измучена. Усталость от долгого нахождения в воздухе, затем высадки на LZ, где группа либо попадала под огонь, либо была замечена силами противника, что ставило задачу под угрозу, брала свое. Но, когда Кингби пойдет по спирали вниз, на LZ, начнет бушевать адреналин. Вялость улетучится. Как Один-Ноль я в первую очередь отвечаю за осмотр LZ на предмет людей, вооружения, растяжек или чего-либо подозрительного. Один-Один будет держать руку у меня на плече, оглядывая кромку леса в поисках наблюдателей, следопытов или вооруженных бойцов СВА. На четвертый день нас вышибли с трех LZ. На последней вьетнамский бортстрелок H-34 открыл огонь из своего старого пулемета .30 калибра еще до того, как мы приблизились. Он указал на кромку леса и сказал: "Ви-Си!" Я не видел, на что он указывал, но Кингби шарахнулся из района и направился на восток к FOB 1. Во время обратного перелета вся группа дремала. Пока группа обедала, S-3 сообщил мне, что во второй половине дня 8 ноября нашей целью будет Эхо Восемь. Вскоре после получения задания я нашел того, кто должен будет стать нашим наездником Кови на этой задаче, обменивающегося шутками с парой парней в клубе. Когда я сказал ему, что нашей послеобеденной целью будет Эхо Восемь, улыбка исчезла с его лица. "Не забывай, что случилось с Лейном. Будьте там исключительно осторожны. Чарли, мать их, чертовски сильны там, а мы до сих пор не знаем, что случилось с Лейном". Несмотря на то, что страница донесения о последнем дне Лейна навсегда запечатлелась в моей памяти, Паук тут же напомнил, что Лейн был высажен на Виски Пять, цель в нескольких кликах от Эхо Восемь. После того, как группа Лейна была высажена, радист сообщил "группа окей". Это было последнее, что от них слышали. С предупреждением Паука, тревожно звенящим у меня в ушах, я проинформировал группу. Глаза Сау загорелись, когда я показал ему карту и нашу цель. "Долбаная цель номер десять!" воскликнул он. Он присутствовал на последнем инструктаже Лейна, но не участвовал в том роковом выходе. После обеда мы погрузились в Кингби и отправились на запад. Призраки Лейна и других пропавших без вести членов ST Айдахо преследовали нас. По пути к цели Паук по рации сообщил мне, что нашел хорошую LZ на склоне горы. Как Один-ноль я заполучил рацию ST Айдахо, потому что было несколько случаев, когда молодые радисты случайно наводили авиаудары на собственные группы или не поддерживали безопасность связи на должном уровне. Когда мы приближались к цели, я сел в двери, а Шор расположился на корточках позади меня. Когда пилот Кингби заметил LZ, старый H-34 внезапно превратился в умирающего лебедя, провалившись на несколько тысяч футов вниз, в направлении прогалины. В нескольких сотнях футов от земли пилот оживил двигатель и сделал подушку перед приземлением. Именно в этот момент необъятность джунглей, их высота, их тьма, сама их запретная природа нависли над всеми нами. Когда мы снижались, я искал на LZ мины-ловушки. Шор осматривал край леса на предмет присутствия СВА, следопытов или чего-либо подозрительного. Впервые за четыре дня не было ни комитета по встрече, ни мин-ловушек. Высадка прошла гладко. Мы обнаружили узкую тропинку, уходящую от LZ в джунгли мимо нескольких гигантских деревьев и ведущую к огромной лесистой местности, больше походящей на Белые горы Нью-Хэмпшира, чем на джунгли Юго-Восточной Азии. Наконец-то мы оказались на земле. Адреналин сводил на нет усталость. Поскольку лес был довольно редким, когда мы двинулись на север вверх по склону, я развернул группу цепью, вместо того, чтобы идти традиционным образом. Сау напомнил, чтобы все скрывали следы. Поскольку высадка прошла так хорошо, а растительность была менее густой, чем джунгли, сквозь которые мы привыкли двигаться, я приказал группе идти как можно быстрее. Когда мы поднимались на гору, я радировал Пауку "группа окей". Обычно, получив это сообщение, Паук улетал из района цели. В тот день он этого не сделал. "Будьте осторожны… Я собираюсь пролететь над другой группой и вернусь через час. Я буду оставаться над целью, пока не услышу от тебя сигнал "кликом" о том, что группа в порядке. "Клик" означал быстрое троекратное нажатие тангенты на гарнитуре PRC-25. Не выходя в эфир голосом, мы минимизировали возможность быть запеленгованными СВА и увеличивали наши шансы остаться на земле дольше. Я хотел максимально быстро уйти как можно дальше от LZ. Более часа мы перли вверх по склону, двигаясь цепью не менее 30 минут, прежде чем вернуться к более традиционному построению. Поскольку мы двигались без перерыва и шли прямо вверх, вся группа выдохлась, и я в том числе. Мы все еще были далеко от вершины горы, где я надеялся устроить наше МНП. Примерно через 75 минут после высадки Сон, шедший в голове, и Сау, который был за ним, подали сигнал "впереди тропа". Сон и Сау выдвинулись вперед на доразведку, пока остальные переводили дух. Это был первый раз, когда Сау согласился поставить Сона в голове. Сон был одним из молодых членов нашей группы и попал в ST Айдахо после исчезновения группы Лейна. Сау вернулся через несколько минут. Через Хиепа, нашего переводчика, он сказал, что у него есть хорошие и плохие новости. Хорошая новость была в том, что СВА двигались по идущей с востока на запад тропе небрежно. У некоторых АК-47 висели на плече без магазинов. Он не думал, что они знали о нашем присутствии. Плохой новостью было то, что тропа была шириной с две полосы интерстейта(1). Я посмотрел вверх, чтобы попытаться понять, как оно там с погодой. Несмотря на то, что растительность была не такой густой, как обычно, деревья были невероятно высокими и, похоже, образовывали, по крайней мере, один или два яруса, блокирующих прямой солнечный свет. Я не мог разобрать, какова у нас была ситуация с погодой. Ранее днем погода была нестабильной, а в Лаосе она могла резко ухудшиться, очень быстро и непредсказуемо. Погода не была для меня главной заботой. Я хотел пересечь тропу и устроить засаду. Если нам немного повезет, мы сможем хапнуть пленного и вернуться в Фубай вовремя, чтобы поужинать в нашей великолепной столовой. С северной стороны тропы располагались телефонные линии СВА. Я сказал Сау, что хочу перебраться туда как можно скорее. Шор двинулся вдоль тропы на восток, а я на запад, чтобы обеспечить охранение, тем временем группа спокойно переправилась. Я отвел ее примерно на 100 ярдов (91,5 м) на север от тропы, пока мы осматривали местность. Сау залез на один из телефонных столбов и подключился к линии. Тем временем Шор, Сон и Туан спустились вниз и организовали засаду. Местность работала на нас: это не были густые джунгли, где ничего нельзя было разглядеть в 10 футах (3 м) перед собой. Члены группы могли двигаться быстро, но имели достаточно укрытий, чтобы их не заметили с дороги. Минная часть засады состояла из двух Клейморов, обращенных к тропе, с секторами поражения, пересекающимися в ее центре. ST Айдахо часами практиковалась в установке Клейморов под правильным углом и на нужном расстоянии от тропы. Здесь все это окупилось. Туан, Сон и Шор точно знали, на каком расстоянии друг от друга они должны быть. Между зонами поражения шариками, выброшенными взорвавшимися минами, оставалось пространство, достаточное, чтобы там выжил один человек. И прямо посередине этого места, ровно в шести футах от тропы, заложили пластиковой взрывчатки C-4, достаточно мощный, чтобы лишить сознания того человека, который останется в живых в зоне поражения Клейморов. Мы знали, сколько взрывчатки было необходимо, потому что один из наших коллег Зеленых Беретов, Линн Блэк, практиковался, подрывая различные количества С-4 на нашем стрельбище в Фубае, пока не отправил себя в нокаут. Затем Сон и Туан для прикрытия группы с флангов установили Клейморы на восточном и западном концах зоны засады, а Кау поставил Клеймор на севере для прикрытия с тыла. Идеально, как по учебнику. После того, как засада была готова, мы с Шором принялись шутить о том, как мы потратим наши премии и дополнительные дни отпуска. В MACV-SOG обещали, что все члены группы, захватившие живьем северовьетнамского солдата, получат денежную премию и пятидневный отпуск в любую точку мира. У нас были веские основания помечтать. Сау и Хиеп, говорившие на французском, английском, вьетнамском и немного на лаосском, занимались прослушкой. Сидя на северной стороне тропы Хо Ши Мина, мы видели еще нескольких северовьетнамских военнослужащих, в том числе офицера, беспечно расхаживавших, не осознавая, что мы намерены прихватить их тушки и по-быстрому доставить их в Сайгон. Когда Паук вернулся, я едва сдерживал энтузиазм. Я велел ему расшевелить Кингби и дать мне точное время прибытия на нашу основную LZ, так как у нас будет одно место "живого груза". Поскольку я работал открытым текстом, я использовал код для обозначения пленного СВА на случай, если Чарли контролировали наши частоты. Затем все полетело к чертям. "Не двигайся!" сказал Паук. "Не двигайся! Не дыши! Не перди! Ничего не делай!" сказал он необычайно нервным голосом. Прежде чем я успел спросить почему, он продолжил. "Я нахожусь на 10000 футах (3000 м), и я не вижу вас. Все полностью затянуто. Сейчас мы не сможем найти даже гору, не то что спайк тим на ней. Охолоните. Ничего не делайте. И, прежде всего, не вступайте в контакт, пока погода не изменится". Тогда я вспомнил, что видел гору облаков на западе, когда мы высаживались на цель. Прежде чем я смог передать группе плохие новости от Паука, мы услышали, как заводятся двигатели танков, и они начинают двигаться в гору, на север от нашей позиции. По звукам было похоже, что когда первые танки начали движение, завели двигатели еще несколько. Затем мы услышали собак, приближающихся со стороны нашей LZ. Внезапно люди на тропе принялись бегать. Беспечно расхаживающих там больше не было. Мимо прошло отделение северовьетнамцев, двигающееся на запад. Затем я вспомнил о Лейне. Последнее предупреждение Паука: "Не двигайся. Ничего не делай!" звенело у меня в ушах. Через несколько минут со стороны нашей LZ послышались первые выстрелы следопытов или вожатых, работавших с собаками. Мы услышали приглушенный взрыв. Бабба оставил на LZ несколько "отрывателей пальцев". Мы знали, что теперь СВА будут очень злы на нас. Было также очевидно, что проклятые собаки направлялись на север и нашли наш запах. Я приказал снимать засаду и паковаться. Через Хиепа я велел Сау до последнего продолжать прослушивание. Опять же, на основании многих часов практики, Сау и еще несколько членов группы знали, как установить прослушку таким образом, чтобы сорвать ее одним быстрым рывком за провод, ведущий к линии от магнитофона Панасоник. Оперативники ЦРУ велели нам подключаться к телефонным линиям СВА всегда, когда у нас была возможность, потому что даже если мы ничего не слышали, шпионы могли усилить запись в сотню раз и уловить с нее голоса, получив тем самым еще один источник информации о противнике. Они говорили, что микрофоны северовьетнамских телефонов, в отличие от американских, были подключены постоянно, даже при повешенной трубке. Технические специалисты ЦРУ получали сведения и разведданные из любых разговоров, уловленных в постоянно работающих линиях связи. Судя по звукам, находившиеся к северу от нас танки направлялись на запад, так что мы двинулись на восток. Перед тем, как мы ушли, Сау засыпал молотым черным перцем все место, где мы устраивали засаду, чтобы забить носы собакам. Мы продолжали двигаться на восток, огибая огромную гору, в то время как позади нас продолжала разворачиваться бурная деятельность. В этот тревожный период мы без происшествий пересекли две тропы: одну крупную и одну небольшую. Примерно в 18:00 мы наткнулись на горный ручей, бегущий вниз по склону на юг. Он был полноводным, с крутыми, обрывистыми берегами. Мы спрыгнули в него и в течение 15 минут непрерывно двигались на север, вверх по течению. Из-за сильной облачности начинала сгущаться темнота. Сау, ходивший на задачи на протяжении трех лет, согласился, что нам лучше продолжать двигаться так долго, как только сможем. Время от времени группа останавливалась, и все восемь ее членов в разных местах вдоль ручья выбирались через откос в джунгли, прокладывая ложные следы, чтобы запутать собак. Сау снова приправил один из них черным перцем. К наступлению темноты группа была вымотанной, голодной и вымокшей. К нашему вящему унынию, Паук сообщил, что погода стала еще хуже. Опять же, мы нарушили одно из правил разведки, согласно которому за час до наступления темноты группа должна занять МНП и, если позволяет время, провести разведку окрестностей и установить за периметром Клейморы. Однако на этой задаче все было не как обычно, и мысль о настигающих нас собаках заставляла меня велеть группе еще некоторое время продолжать двигаться вверх по ручью в сгущающейся темноте. Наконец, мы выбрались на восточный берег и поспешно устроили МНП. Я вскарабкался на откос последним. Когда группа обосновалась, я нашел дерево и сел рядом с ним, лицом к ручью. Поскольку наша группа состояла из восьми человек, нам, похоже, потребовалось больше времени, чтобы устроиться на МНП. Растительность здесь была намного гуще. Как обычно, я попросил Сау проверить периметр и решить все вопросы с охранением группы, например, установить Клейморы, направив их в сторону грузовиков, которые мы слышали на юге. По тропе, на которой мы несколько часов назад устраивали засаду, явно двигались десятки грузовиков. Сау взобрался на самое высокое дерево поблизости, чтобы оглядеться. Говоря через Хиепа, он сообщил мне, что грузовики привезли сотни северовьетнамских солдат. Они направлялись на север, вверх по горе с фонарями, разыскивая нас. Вопрос был лишь в том, ушли ли мы достаточно далеко, чтобы СВА не добрались до нас сегодня вечером? Добро пожаловать в самую смертоносную игру в прятки, в которую я когда-либо играл. Мы по очереди съели наши сублимированные пайки. В полночь СВА и их собаки все еще поднимались в гору. В 01:30 Сау сказал, что видит приближающиеся к нашей группе фонари. Лично я надеялся, что за первый час нашего пребывания на земле мы смогли оторваться от СВА на достаточное расстояние. Но они уже несколько лет боролись с разведгруппами SOG. Они изучили их привычки и проанализировали предыдущие стычки с группами SOG, используя более агрессивных следопытов и тактику на LZ. Ни одно из донесений SOG не упоминало, что у собак СВА были голоса самых злобных из тварей, ходящих по лику земли божьей. Их лай был вдвое громче, чем у немецкого дога. В сочетании с тем, что за нами охотились сотни солдат СВА, он вызывал у меня ощутимый страх. Если они найдут нас, нам не поздоровится. Кроме того видимость была нулевой. Тьма джунглей была настолько непроглядной, что двигая рукой перед лицом, я не видел ее, хотя чувствовал дуновение, когда она проходила мимо. При такой видимости нам было некуда деваться, у нас не было авиации, у нас не было артиллерии, чью огневую поддержку мы могли бы вызвать. Затем мать-природа добавила еще одно испытание: светляков. В течение нескольких часов вокруг и внутри нашего МНП порхали самые большие и яркие светляки, каких я когда-либо видел. Когда их хвосты светились, казалось, они отбрасывают нежелательные отсветы на все окружающее в радиусе нескольких футов. Они были огромными. Казалось, они были больше гигантских комаров в Массачусетсе, с которыми мы сражались во время полевых выходов в 10-й Группе Сил спецназначения в Форт-Девенсе. Помню, я задавался вопросом, чем это мы так разозлили богов разведки? Нас поглотили джунгли, погода испортилась, кто-то спустил на нас гигантских адских псов, а теперь, в довершение всего, эти светляки, медленно кружащие над нами подобно указующему персту! Помню, как в какой-то момент пошутил о том, что все эти светляки летали над нашим МНП, но ни один из них не привязался к СВА. Они хранили верность СВА из страха, как и местные жители? Что касается собак, у меня был CAR-15, и он мог навсегда заткнуть пасть любой шавке. А вот светляки, это совсем другое дело. Где-то после 01:30 мы услышали, как одна из собак взвыла, когда в ее нос попал перец, которым Сау засыпал наш след ниже по склону. Той ночью Сау несколько раз тихо взбирался на дерево, чтобы проследить за продвижением СВА. Около 03:00 у фонарей закончилось топливо и большая часть северовьетнамцев, наконец, развернулась и пошла обратно вниз с горы, за исключением двоих солдат. Их фонарь был потушен, когда они шли вдоль ручья и миновали нас. Мне показалось, что я слышал, как один солдат разговаривает с другим, но не был уверен. После того, как они прошли мимо, я передал Хиепу, у которого был сильный кашель курильщика, бутылку сиропа от кашля. От влажного тяжелого воздуха, мокрой земли и промокших джангл-бутсов у него першило в горле. Через несколько минут оба северовьетнамца развернулись и спустились с горы, пройдя мимо нас в полной темноте. Хиеп закашлялся. СВА остановились. Я затаил дыхание. Судя по тому, что я слышал, они были в ручье, примерно в том самом месте, где сидел я. Долгое время не было ни звука, ни движения. Я тихонько развел ноги чуть пошире и разместил свой CAR-15 под углом, направив туда, где, по моим оценкам, они стояли. С одной стороны, я знал, что если открою огонь, дульное пламя даст достаточно света, чтобы я мог их прикончить. С другой, неподалеку были сотни охотившихся на нас северовьетнамцев. Кроме того, той ночью не прозвучало ни одного выстрела. СВА и их следопыты хранили полную тишину, что немного удивляло. Во время предыдущих задач в Лаосе следопыты использовали способ подачи сигналов друг другу посредством выстрелов. Метод был простым, но действенным. Если один из следопытов СВА встречал наши следы в джунглях, он делал предупредительный выстрел или несколько. Остальные следопыты будут продолжать прочесывать джунгли, зная, что одна из других команд нашла наш след, и где она находится. В других случаях следопыты выделяли нескольких человек, идущих по джунглям, и они будут делать несколько выстрелов в одном месте, а затем один или несколько в другом, пытаясь загнать разведгруппу в заранее определенное место. Но в ту ночь не было ни предупредительных выстрелов, ни попыток гнать нас. Конечно, с сотнями фонарей, ярко сверкающих в черных как смоль джунглях, они, возможно, не чувствовали необходимости стрелять. Один из находившихся в ручье северовьетнамцев принялся ползти на откос в моем направлении. Я все еще сидел лицом к ручью. Солдат СВА был хорош: он двигался лишь тогда, когда ветер шевелил деревья. На мгновение я вернулся мыслями в летний лагерь в Нью-Хэмпшире, когда много лет назад мы ясными летними ночами играли в захват флага. Моей любимой уловкой было использовать лес, чтобы подкрасться как можно ближе. Теперь мысли в моей голове мчались с бешеной скоростью: я понял, что был флагом, а он подкрадывался. Он был слишком близко, чтобы я мог сказать о нем кому-либо из группы. Джунгли в ту ночь казались абсолютно безмолвными, за исключением, конечно, моментов дуновения ветерка. Помню, что, когда солдат СВА подполз ближе, я подумал, что мое сердце бьется так чертовски громко, что его может быть слышно Хо Ши Мину в Ханое. Я вспомнил свое детство, когда мы играли в прятки на Вест Пол Авеню в Трентоне, Нью-Джерси. Одно из моих любимых укрытий было за живой изгородью во дворе миссис Амико. Я вспомнил, как волновался, что Тедди Зебровски или Джон Уэйн Остин или, того хуже, Барбара Пуантон найдут меня, потому что услышат, как громко бьется мое сердце. Я попытался утешить себя мыслью, что, поскольку последние несколько часов я не бежал, мое сердцебиение не должно быть слишком громким. И все же мое сердце звучало как литавры в девятой симфонии Бетховена. Как бы то ни было, солдат СВА продолжал двигаться по откосу. Я был очень впечатлен его скрытностью. Я едва слышал его. Потом это случилось. В момент одного из дуновений ветра я услышал движение, совсем рядом с собой. Это был лишь слабый звук, но, тем не менее, звук. Прежде чем ветер стих, солдат СВА коснулся подошвы моего армейского ботинка для джунглей размера 10R. Я услышал его легкий вздох удивления. В тот момент я мертвой хваткой вцепился в свой CAR-15. Он стоял на одиночном огне. Очередь из CAR-15 звучит совершенно иначе, чем из АК-47. Если мне придется стрелять, это будут одиночные выстрелы. На мгновение я задумался, достаточно ли моя левая нога отведена в сторону, чтобы, когда я выстрелю, я не попал в нее. Время замерло. Мое очко сжалось до размеров игольного ушка. Через несколько самых долгих секунд в моей жизни ветер подул вновь, но движения не было. Он оставался на месте. Спустя время, показавшееся мне вечностью, ветер поднялся снова, и я услышал, как СВА слегка подался назад. Он был очень крут. Я знал, что он все еще передо мной. Мне стало интересно, почему я не слышу его сердцебиение. Джунгли вокруг нас были черны как смоль. Светляки улетели. Я все надеялся, что один из них опустится на берег, и я хоть на секунду смогу увидеть лицо солдата СВА, чтобы сохранить его в своей памяти. Однако я не видел его. Я подумал, видит ли он, что мой CAR-15 направлен на него. В тот момент я не решался стрелять, если только не буду вынужден. Последнее, что мне хотелось сделать в тот момент, это выстрелить из моего CAR-15. Мне совершенно не хотелось дать знать приятелям этого следопыта, где мы находимся. Северовьетнамцы и их следопыты знали эту гору как свои пять пальцев. У нас же были лишь карты, предоставленные нам S-3. Когда солдат двинулся вниз по откосу, я решил, что прежде, чем оказаться на земле, было бы неплохо получить больше разведданных о районе цели, и чтобы эти данные были более точными. На обратном пути СВА использовал тот же метод – он двигался только тогда, когда дул ветер. Когда он снова поднимался, и ветви деревьев шевелились, он двигался. Если ветерок длился немного дольше, он продвигался чуть дальше. Я забыл, сколько раз повторялась эта процедура, прежде чем он, наконец, добрался до ручья и своего приятеля у подножия откоса. Оба северовьетнамца двинулись прочь, но лишь тогда, когда подул ветер. Мне показалось, что за шорохом веток и листьев я слышал их приглушенные голоса. Когда я, наконец, взглянул на светящийся циферблат моих часов, то был поражен, увидев, что уже минуло 04:00. Спустя несколько минут мне показалось, что я услышал, как кто-то поскользнулся на камне у ручья, но, как всегда, этот звук раздался одновременно с дуновением ветра. Как только я уверился, что СВА ушли, я сообщил группе, что нам следует уйти до рассвета. Теперь то, когда северовьетнамцы появятся на нашем МНП, было лишь вопросом времени. Я велел Баббе Шору приготовить для СВА еще один сюрприз. Незадолго до рассвета мы двинулись вверх по склону на северо-восток. Я хотел, чтобы группа шла в противоположном направлении от дороги, где накануне вечером ездили все те грузовики, доставившие на поиски нас сотни солдат СВА, следопытов и собак. Фактор присутствия собак прошлой ночью обострил напряженность. До этого на нас никогда не охотились северовьетнамские собаки. Мы должны были покинуть МНП и уйти от него как можно дальше и как можно быстрее, не наткнувшись при этом на силы северовьетнамцев или Патет Лао, о чьем присутствии в районе мы были осведомлены. Обращаясь через Хиепа, я попросил Сау быть нашим хвостовым стрелком в течение первых нескольких часов движения группы, поскольку хотел, чтобы он максимально скрыл наши следы. Сау также согласился, что за первые несколько часов нам надо уйти вверх по горе как можно дальше и как можно быстрее, чтобы увеличить расстояние между нами и северовьетнамцами. Когда мы двинулись, я оценил ST Айдахо. Для Баббы Шора, молодого парня из Флориды, которого я взял в группу после того, как стал Один-Ноль, это была первая задача. Мне нравился Бабба, потому что он быстро учился, уважал вьетнамцев группы и хорошо разбирался во взрывном деле. Генри Кинг был из Саванны, Джорджия: долговязый, сильный, сообразительный и ловкий, как большая кошка. Вообще-то он провел на земле больше времени, чем я или Шор. Он побывал на нескольких успешных выходах в составе других групп, но, по-видимому, отказался занять должность Один-Ноль. Другие Один-Ноль, ходившие на задачи с Кингом, высоко отзывались о нем, и хотя мы впервые оказались на земле вместе, его молчаливая уверенность была для меня отрадным фактором. За несколько недель до этого выхода Кинг обмолвился, что хотел бы сходить на задачу с ST Айдахо, и предложил свои услуги в качестве "пристяжного" – человека с опытом работы в поле, присоединяющегося к группе всего на одну-две задачи. За неделю до выхода в район этой цели Кингу пришелся по душе экспериментальный 40-мм помповый гранатомет. Это был один из множества экспериментальных образцов, появившихся в C&C в ходе войны. Кинг спросил, может ли он взять его в качестве основного оружия. Когда эта штука работала, она обеспечивала разведгруппе внушительную огневую мощь. Он стрелял 40-мм гранатами, которые мы использовали в своих М-79. В трубчатом магазине под стволом находилось еще четыре или пять выстрелов. Он выглядел совсем как увеличенный дробовик, с канавками на цевье для облегчения перезарядки. Из него можно было кучно выпустить пять или шесть 40-мм гранат менее чем за 20 секунд. У Кинга хватало сил таскать это оружие и максимально использовать его потенциал. Он мог держать его над головой, как если бы стрелял из-за валуна, и, тем не менее, попадать в цель. Однако механизм подачи иногда клинил. Поскольку Кинг продемонстрировал определенное мастерство владения оружием, и ввиду того, что мы собирались на E-8, я согласился опробовать его. У него было более 100 выстрелов к экспериментальному 40-мм гранатомету и полуавтоматический 9-мм пистолет Браунинг Хай-Пауэр в качестве запасного оружия. В Кинге мне больше всего нравилась физическая и психологическая твердость. Я знал, что если СВА ударят по нам, он будет биться до конца. Весь предыдущий день он жаловался, что ему приходится тащить все эти дополнительные выстрелы к гранатомету, особенно когда мы двигались в более быстром темпе, чем разведгруппа на обычной задаче. Конечно, сейчас все в нашем выходе было необычным. Главным приоритетом стало выживание, думал я, глядя на свою переформированную группу. Сон и Кау оказались в Прерия Файр впервые. Когда мы восстанавливали ST Айдахо, Паук усердно тренировал группу, и, пока мы находились в лагере, мы каждый день были либо на стрельбище, либо отрабатывали ответные действия с боевой стрельбой за пределами FOB 1, либо проводили какие-то тренировки, готовясь к выходу. На ум пришла старая футбольная поговорка: команда хороша настолько, насколько хорошо ее самое слабое звено. Я думал об этом в течение первого часа движения, когда мы шли тусклым, пасмурным лаосским утром, двигаясь почти прямо вверх по крутому склону. И вновь я отошел от обычного порядка движения: 10 минут хода, 10 минут ожидания, которого мы обычно придерживались, патрулируя в джунглях. Вместо этого я хотел оказаться как можно дальше от МНП. Никто из группы не спорил. Сначала мы двигались сквозь довольно густые джунгли, более обычные для Лаоса, полные плетей "подожди минутку". Но примерно через час или около того растительность на уровне земли поредела. Теперь вместо ограниченного обзора, как это было, когда мы поднимались в гору, мы могли видеть на 50–75 метров перед собой. Вскоре я велел Сону двигаться под углом к склону, а не почти прямо вверх. Гора оставалась крутой, а из-за влажности под ногами часто было скользко. Во время одной из передышек я спросил Сау, сможет ли, по его мнению, Кау обеспечить тыловое охранение в течение следующих нескольких часов. Я не знал, что было там, куда мы направляемся, но что бы это ни было, я хотел, чтобы Сау был там. Говоря через Хиепа, Сау сказал, что, по его мнению, Сон хорошо движется, и что он хотел бы укрепить его уверенность. Следующие несколько часов Сау будет идти позади Сона, я буду третьим в цепочке, а Хиеп за мной. Затем Кинг, Туан, Шор и Кау. К полудню эта гора казалась нам самой большой на земле. Из-за того, что мы изрядно выдохлись, мы замедлили движение и увеличили время передышек. Мы не были подготовлены весь день двигаться с полной боевой выкладкой вверх по горным массивам. Обычно американцы несли от 80 до 90 фунтов (36–40 кг) выкладки: боеприпасы к двум видам оружия; ручные гранаты; мины Клеймор и батареи для радиостанции PRC-25. Вьетнамцы шли с меньшей выкладкой, потому что они были субтильнее и весили намного меньше, чем американские военнослужащие. Сау весил всего 100 фунтов (45 кг) вместе с ботинками. Тем временем Паук прибыл для второго сеанса связи, укоряя меня за то, что ночью я не отработал проверку связи с "Бэткэт", одним из самолетов управления, круглосуточно летавших над AO Прерия Файр. Донесения разведки предупреждали нас, что СВА обладают серьезными возможностями в части радиопеленгации, так что я просто нажал тангенту и произнес одно или два слова, чтобы ограничить нахождение в эфире. Паук пробыл над нами достаточно долго, чтобы сообщить, что вся АО затянута облачностью. Он вновь был на высоте 10000 футов и не мог видеть под собой ничего, кроме серых облаков. Прежде чем мы двинулись дальше, Кинг спросил меня, может ли он бросить часть 40-мм выстрелов к своему экспериментальному гранатомету. Я взял одну бандольеру с выстрелами и попросил Баббу забрать другую. Джунгли, через которые мы шли, были густыми, но не совсем уж чащей. Во время одного из привалов Сау забрался на очень высокое дерево, практически исчезнув из виду. Вернувшись на землю, он сказал, что нам следует продолжать двигаться траверсом в гору и попытаться добраться до вершины к сумеркам. Таким образом, если СВА атакуют нас, мы окажемся выше. Кинг снова попросил разрешения закопать часть своего боекомплекта. Я разрешил и велел Баббе заминировать место. Я дал знак Кау помочь Кингу закопать боеприпасы подальше от места привала. На уровне земли день оставался пасмурным, нас часто окутывали туман или морось. Земля была скользкой, как это часто бывает в двух и трехъярусных джунглях. После того, как Кау дал знать, что все в порядке, мы двинулись дальше, продолжая придерживаться общего направления, которое Сау задал несколькими часами ранее. Мы двигались всего десять минут, когда Сон подал группе сигнал "Стоп". Не двигаться. Группа замерла на месте на несколько минут. Никто не двигался, не произносил ни слова, когда Сау подбирался ближе к Сону. Честно говоря, я не мог поверить, что мы двигались весь день без какого-либо контакта с СВА. Сау дал остальной части группы знак оставаться на месте, пока он и Сон разведают местность слева от нас, в направлении, противоположном нашему движению. Сау показал, что Сон слышал какой-то шум, но не был уверен, кто это: лесорубы или следопыты. Если шумели лесорубы, шансов на бой в данный момент было мало. Они в конечном итоге расскажут СВА о том, что видели или слышали, но обычно они были безоружны. Если шум исходил от следопытов, я надеялся, что Сау и Сон смогут застать их врасплох и уничтожить. Когда Сау и Сон ушли, я почувствовал усталость. Я был смертельно усталым. Казалось, мой рюкзак весит 200 фунтов (90 кг) или больше. Мое больное колено разыгралось. Через несколько минут Сау и Сон вернулись. Они дали сигнал не париться, объяснив, что лесорубы сбежали, когда они заметили их. Мы двинулись вновь. Все выглядели усталыми. Кинг и Хиеп попросили, чтобы мы прекратили мучительный подъем и устроили МНП. Я переговорил с Хиепом и Сау. Сау сказал, что вскоре мы должны будем оказаться возле вершины. Он не хотел устраивать МНП на склоне, на скользкой земле, если была возможность занять вершину. Он вновь напомнил нам, насколько важна была высота для маленькой разведгруппы, когда СВА начнут массированную атаку – это была тактика, которую я никогда не понимал, но она вызвала одновременно страх и уважение. Я сказал Кингу и Хиепу, что согласен с ними в том, что будет легче остановиться сейчас, но мы должны продолжать движение, если есть шанс добраться до вершины. Не успели мы двинуться, как я поскользнулся на проклятой мокрой земной тверди и рухнул на землю. Когда я пытался встать, мое здоровое колено пульсировало от падения. Я вновь потерял равновесие на скользкой земле и приземлился на правое колено, опять покатившись вправо. Моя правая щека уткнулась во влажную землю. На мгновение я почувствовал себя таким усталым, таким разозленным падением, что мне захотелось прекратить подъем. На протяжении тех нескольких секунд, что я лежал там, я чувствовал, как мой правый локоть жалуется на падение, и я не знал, хватит ли мне сил подняться. Мне хотелось перестать двигаться и заснуть. Я сказал себе, что не могу сдаться. Мы не были в контакте с СВА, мы просто сражались с матерью-природой, и в данный момент она побеждала. Я медленно встал на ноги. На мгновение мне очень захотелось вновь оказаться на ферме кузена, обрабатывать землю, вместо того, чтобы стирать ее с лица. Наконец мы двинулись дальше. Во время следующего перерыва Сау разведал местность. Он вернулся с широкой улыбкой на лице и указал прямо перед собой, обозначая небольшой поворот влево и подавая рукой знак "делаем привал". Конечно же, мы, наконец, добрались до вершины этой забытой богом горы. Это заняло у нас весь день. Я послал Сау и Сона проверить тот склон, что был левее пути нашего подхода, а Баббу и Туана – осмотреть другой. Тем временем мы с Кингом пытались выяснить, где мы находимся. Погода по-прежнему была унылой: серое небо и никаких признаков просвета. Мы скинули рюкзаки и принялись изучать карты, чтобы понять, где оказались. Основываясь на месте нашей высадки, первоначальном направлении движения от LZ, и втором, когда мы уклонялись от СВА, я счел, что нашел нашу точку стояния на карте. Однако между вершинами, указанными на карте, была еще одна большая гора. Когда Сау вернулся, я позвал его и Хиепа взглянуть на карту, вместе с Шором, Кингом и мной. Ну разумеется, между вершинами гор, отмеченных на карте, на местности была еще одна. После того, как мы весь день тащились вверх по крутому склону, оскальзываясь и сползая, собирая пиявок, наличие этой лишней горы казалось смешным. Как картограф умудрился пропустить целую гору? Сколько ЦРУ заплатило этому клоуну? Дневное напряжение исчезло. Разговоров об этой лишней горе хватит еще на несколько недель. Когда сгустилась темнота, Паук прилетел для проверки связи, передав обычное сообщение о том, что он в 10000 футах над нами и погода не поменялась. Я быстро дал сигнал "группа окей" и сказал, что наше МНП на вершине горы. "Если у вас хорошее МНП, расслабьтесь, наслаждайтесь видом, но избегайте контакта с противником, потому что мы не сможем прислать птичек, чтобы вытащить вас, и не можем задействовать авиацию, чтобы прикрыть вас. Не геройствуйте". Когда мы устроились на ночь, несколько человек установили Клейморы на очевидных и наиболее легких путях подхода к нашему МНП на вершине скалистой горы. Сау тщательно проверил каждого из вьетнамских членов группы и распределил смены ночного охранения, в то время как я велел Кингу и Шору немного поспать после того, как мы по очереди покопались в наших сублимированных пайках, которые мы называли LRP. Мне больше всего нравилась курица с рисом. На крайняк, я съел бы паек LRP с чили. В ту ночь я настолько устал и был так голоден, что налил немного воды в пластиковый пакет, завернул его и дал размокнуть всего нескольких минут, прежде чем начать ковыряться в нем прилагавшейся белой пластиковой ложкой. Наконец-то мы могли расслабиться, насколько это возможно в поле. Я залез в рюкзак и вытащил шерстяной свитер и тонкий пластиковый дождевик длиной до пояса. В душном Фубае я всякий раз чувствовал себя глупо, когда брал свитер. Мы всегда пытались найти способ уменьшить вес, который несли на спине. Но я всегда клал его на дно рюкзака как подушку между радиостанцией PRC-25 и поясницей. Рюкзаки, которые мы носили, назывались индиджи, что означало, как я полагаю, что они были маленькими и предназначались для туземных членов разведгрупп. Как только я засовывал в рюкзак PRC-25, место в нем быстро заканчивалось. В один из трех внешних карманов я клал запасные магазины к CAR-15, выстрелы к M-79 в другой, и дополнительные ручные и дымовые гранаты в третий. Свитер размещался в длинном плоском кармане внутри рюкзака. В оставшееся место я засовывал несколько пайков LRP и жестянку с фруктами. Шор, Кинг и я несли охранение по очереди, что, по сути, означало бодрствование, не покидая своих позиций внутри периметра. Сау присматривал за нашими вьетнамцами. Около полуночи небо прояснилось. Мы не могли поверить в столь разительную перемену погоды. Дул прохладный ветерок, но нигде не было ни облачка. Согласно нашему СОП, я отработал короткие сеансы связи с "Бэткэт" или "Мунбим", эти позывные обозначали разные самолеты управления, круглосуточно летавшие над AO Прерия Файр. Я сообщил им, что мы посмотрим, какую погоду предложат утром, прежде чем строить какие-либо дальнейшие планы. Вскоре над нами пролетел Паук, "просто чтобы посмотреть, как там поживает моя группа". Я быстро просигналил ему "группа окей" и спросил, есть ли у нас вертушки, оборудованные для ночной эвакуации. "Отрицательно", ответил Паук. Разведгруппы редко контачили с Кови по ночам, но Паук каким-то образом добрался до нашего МНП. Это экстраординарное усилие принесло некоторое утешение моему разбитому телу. Позже ночью я принялся сканировать FM-частоты PRC-25, прослушивая эфир в поисках радиообмена. За несколько месяцев до этого выхода мы слышали, что в "нейтральном" Лаосе работают русские и китайцы. Я устал, а переключение частот помогало скрасить однообразие. Прощелкав весь FM-диапазон, я услышал, как кто-то говорит по-русски. Когда я проходил подготовку в Учебной группе Сил спецназначения в Форт-Брэгге, моим соседом по комнате был русский. Частенько, употребив свою первую пинту или две водки, он говорил по-русски, обычно костеря неотесанных империалистов-янки, не знающих его языка. Той ночью в Лаосе мы первыми из всех разведгрупп с FOB 1 и FOB 3 получили доказательство присутствия русских в Лаосе. Я пытался достучаться до "Бэткэт" или "Мунбим", но не смог. Я попробовал частоту Паука, но безуспешно. Я снял с PRC-25 короткую антенну, заменив ее длинной, увеличивавшей дальность приема и передачи. Я перебрался на восточную сторону горы и попытался связаться с "Лемон три" или "Ливорно", радиоузлами, обслуживаемыми персоналом MACV-SOG. Опять не повезло. Пока я возился с радио, на мою сторону горы перебрался Шор, его глаза были вытаращены в изумлении. "Ты должен видеть это, чтобы поверить. Мне кажется, мы находимся в Сумеречной Зоне(2)", сказал он. Я рассказал ему о радиопереговорах на русском языке, которые я слышал, и спросил, можно ли как-то подключить магнитофон "Панасоник", которым мы пользовались при прослушивании телефонных линий, чтобы записать переговоры русских для больших шишек MACV-SOG в Сайгоне. Продолжая следить за переговорами, я прошел на западную сторону горы. Шор с отвисшей челюстью просто указал на запад, в сторону хребтов огромных лаосских гор. В отличие от нашей горы, они не были окутаны тьмой. Их подножие светилось, как гигантская рождественская елка. Было уже далеко за полночь, в эфире были русские, а посреди джунглей горели огни. Я отчаянно перебирал все частоты, пытаясь вызвать американцев, хоть каких-нибудь американцев, чтобы сообщить им о русских. Все в мире знали, что русские снабжают армию Северного Вьетнама, но тот факт, что мы слышали их в Лаосе, придавал нашей маленькой уродливой войне совершенно новое измерение. Вдали я услышал самолет. С первого дня моего участия в секретной войне США господствовали в небе над AO Прерия Файр. Сначала я предположил, что это американский борт. Однако когда самолет Ивана подлетел ближе, мы поняли, что нам выдалась редкая возможность увидеть уникальный аспект этой войны, о котором знали лишь немногие, если таковые вообще имелись, в американской разведке и Госдепартаменте. Когда самолет подлетел ближе, огни к западу от нас стали ярче, придав Лаосу вид Бродвея. Странно! Русские везли груз снабжения на освещенную площадку на склоне горы. С нашего МНП она казалась больше, чем несколько футбольных полей вместе взятых. Я велел Баббе попробовать дозваться до кого-нибудь по аварийной радиостанции URC-10. У этой компактной радиостанции был режим аварийного маяка. При его активации подавался сигнал на частоте, которую, как предполагалось, должны были отслеживать все американские борта, летящие над AO, будь то ВМС, ВВС или Корпус морской пехоты. К этому времени все проснулись и разглядывали базу в горах Лаоса. В течение нескольких минут члены ST Айдахо просто стояли, в немом изумлении глядя на невероятные сверкающие огни, становящиеся все ярче в чернильной темноте ночных джунглей. К тому времени, когда я, наконец, дозвался до кого-то по радио, самолет Ивана развернулся и направился на север. Когда я передал наше первое голосовое донесение, радист выразил недоверие. "Что вы видели? Где? На каком языке говорил пилот?" Вскоре на сцене появился "Мунбим", по крайней мере, он был на нашей частоте. Я попросил перейти на запасную FM-частоту. Связисты "Мунбим" подтвердили, что у них есть наши основная, запасная, дополнительная и аварийная частоты. И вновь, мужской голос звучал холодно и спокойно, но с некоторой долей недоверия. Теперь, когда русский самолет покинул нашу AO, я был очень обеспокоен возможностями радиопеленгаторов СВА и сказал им, что будь они в пределах досягаемости, мы могли бы завалить русский самолет! В довершение всего утром прилетел Паук, попросивший рассказать подробнее о наших наблюдениях, и в дело вступил вопрос о лишней горе. Паук хотел точно определить DZ (зону выброски) Ивана. Хотя погода была плохой, Паук пытался обнаружить ее и нас. Но из-за лишней горы и возможного отсутствия на карте горного хребта это было практически невозможно. Было слишком облачно, чтобы просигналить ему зеркалом. К 07:00 все снова затянуло, и Паук был вынужден подняться выше облачности. Мы не слышали собак более 24 часов, поэтому я послал Сау и Сона искать следы танков, а Шор и Туан отправились на поиски воды. Сау умел управляться с URC-10. Я дал ему радио Кинга и держал Хиепа поблизости на случай, если Сау выйдет на связь. У Шора была собственная URC-10. Поскольку у Кинга был помповый 40-мм гранатомет, я оставил его на холме вместе с собой. Вдобавок у меня возникла личная проблема. Ночью у меня развалился нижний левый задний коренной зуб, и я испытывал сильную боль. Я попросил у Сона немного риса и принялся набивать им треснувший зуб, чтобы в него не попадал воздух. Я боялся воспользоваться шприц-тюбиком с морфием, имевшимся у каждого из нас, потому что они были для использования только в экстренных случаях. Тем временем Шор и Туан заметили, как какие-то лесорубы валили большие деревья, вырубая одно из своих подсечных полей, которых было так много в горах Лаоса. К полудню они без происшествий вернулись на нашу позицию. Сау и Сон вели поиски на протяжении нескольких часов, прежде чем обнаружили следопытов. Вскоре после того, как они увидели их, Сау и Сон услышали собак и вернулись на вершину холма. Мы ничего не слышали из района нашего предыдущего МНП. Сау чувствовал, что это лишь вопрос времени, когда следопыты засекут нас, и настоятельно рекомендовал перебраться в другое место. Через десять минут мы уже направлялись вниз по обратному склону горы. Спустившись примерно на 1000 футов (305 м), мы двинулись на запад, в том направлении, откуда пришли. Я предполагал, что северовьетнамцы, искавшие нас накануне, тщательно обследовали тот район, поэтому вероятность большой концентрации СВА в нем была меньше. Во время нашего путешествия мы пересекли несколько троп, которые не были отмечены на карте, но активно использовались. Как разведчики, мы ненавидели тропы. Мы пренебрегали ими и редко использовали. Соображения были просты: СВА знали местность, знали ее хорошо, а мы – нет. Мы не знали, где на тропе располагались места для ночлега, где была выставлена охрана или сколько СВА патрулируют этот район, пока мы находимся на земле. Основным правилом для наших групп было избегать троп, оставаться в джунглях, сохранять бдительность и непредсказуемость. Было много рассказов о разведгруппах, терявших людей во время контакта с СВА на тропе. Так что, когда мы пересекали тропу, мы выставляли двух человек в качестве флангового охранения, одного слева, а другого справа, чтобы они заблаговременно предупредили нас о действиях СВА. Как только охранение будет на месте, пойнтмен пересечет ее. Затем каждый из нас последует за ним, пытаясь ступать по его следам. На другой стороне тропы быстро выставляется охранение, и остальная часть группы переходит через нее. Задачей хвостового стрелка было как можно лучше замести наши следы. Джангл-бутсы, которые носили члены наших разведгрупп, имели подошвы с характерным рисунком, и если бы их обнаружили на тропе, это вызвало бы бурную реакцию СВА. Когда мы спускались по крутому горному склону, у меня заболели колени. Кинг попросил разрешения бросить еще несколько 40-мм выстрелов. Я согласился. Экспериментальное 40-мм оружие было слишком большим, громоздким и тяжелым для джунглей. Несколько раз из-за него Кинг запутывался в зарослях. На закате мы обнаружили скопление огромных валунов, напоминающих доисторический монумент Стоунхендж. Количество входов в него было ограничено. Несколько камней были огромными и высокими. Если нас обнаружат, тут будет сложно организовать успешную массированную атаку. Мы установили Клейморы, вытянув их вдоль двух наиболее очевидных путей подхода к нашему МНП. Около полуночи вся ST Айдахо была вытряхнута из сна, когда мы услышали лай. Собаки были на приличном расстоянии, но от одних лишь звуков этого протяжного лая у меня встали дыбом волосы на загривке. Джунгли вновь были черны как смоль. Перед наступлением темноты я передал Пауку ситреп и объяснил, почему мы ушли с вершины горы. Когда в полночь появился "Мунбим", его члены экипажа спросили, не наблюдали ли мы еще НЛО или русских. Я боролся с искушением сказать им, что единственное, что единственным нашим "наблюдением" были звуки, издаваемые самыми большими в мире собаками. И если они захотят спуститься и разобраться с ними, я буду счастлив посидеть в их самолете с кондиционером, потягивать шампанское и есть клубнику. К счастью, собаки удалялись от нас. Ночь прошла без происшествий. Прежде чем с рассветом уйти с МНП, Сау немного прошел обратно по нашим следам и засыпал тропу перцем. Когда он вернулся, они с Шором установили несколько "отрывателей пальцев" на двух входах в наш лаосский Стоунхендж. Паук был над нами с раннего утра, и я сказал ему, что мы хотим эвакуироваться как можно скорее. Прошлой ночью, судя по звукам, собаки взяли наш след, спускаясь с горы, но пошли по нему не в том направлении. И был лишь вопрос времени, когда они раскусят это. Я хотел убраться оттуда и сообщил Пауку о моем больном зубе. Определившись с нашим местонахождением, Паук дал нам азимут, по которому мы должны следовать к открытому месту, достаточно большому, чтобы подобрать нас. Однако примерно через 30 минут он вернулся с плохими новостями: поскольку погода, наконец, наладилась, S-3 в Фубае приказал ему вывести в AO Прерия Файр еще одну спайк тим, прежде чем эвакуировать нас. Вскоре мы услышали, как на месте нашего МНП взорвались две мины. Было приятно доставить Чарли неприятности, используя его собственную тактику. К 09.00 мы нашли LZ и заняли ее. На прогалине было несколько футов травы, а поверхность имела уклон, потому что она располагалась на склоне горы. Мы снова услышали собак. Судя по звуку, они находились в районе МНП или рядом с ним. Я узнал, что другая спайк тим объявила чрезвычайную ситуацию в Прерия Файр после контакта с СВА. У них были раненые, и их нужно было немедленно эвакуировать. Я не мог спорить с решением вытаскивать эту группу первой, потому что технически у нас не было контакта с СВА. У нас была так называемая тактическая чрезвычайная ситуация, когда мы были раскрыты, и шансы на успешное продолжение задачи представлялись незначительными. Тем временем была высажена еще одна спайк тим, и авиационные средства перенаправлены непосредственно на эвакуацию группы, имевшей потери. Я попросил Сау и Сона подняться обратно, в район, лежавший на маршруте нашего перехода к LZ, и установить еще несколько "отрывателей пальцев", чтобы замедлить северовьетнамцев. Шор пошел с ними, чтобы поставить Клеймор с растяжкой. С точки зрения тактики наше положение было мерзотным. Мы были на относительно открытой местности, на склоне холма, с минимумом укрытий, а СВА находились на возвышенности. Казалось, нашим злейшим врагом является время, хотя ограниченность авиационных ресурсов не поднимала нам настроение. Наконец, другая группа была эвакуирована без дополнительных потерь, и Паук оказался над нами, попав под огонь к северу от LZ. Он сообщил, что верные и надежные ганшипы UH-1B Шрамолицых из Корпуса морской пехоты находятся в нескольких секундах от нас. Когда мы услышали приближающиеся к нам вертушки, взорвался один из поставленных Сау и Соном "отрывателей пальцев". Мы знали, что северовьетнамцы будут в ярости. Пауку удалось быстро направить ганшипы к нашему местонахождению. Времени ориентироваться не было. Мы бросили дым, и через несколько секунд над нами проревела первая вертушка Шрамолицых. Поскольку холмы поднимались над нами очень высоко, первый заход был сделан параллельно, и бортстрелки стреляли над нами, на север, в сторону СВА, спускающихся по крутому, заросшему джунглями склону. Джунгли к северу от нас разразились огнем стрелкового оружия. Второй вертолет Шрамолицых проревел так близко, что я мог видеть выражение лица бортстрелка, поливающего огнем из своего М-60 местность к северу от нашей LZ. Оба борта Шрамолицых получили несколько попаданий. Когда Скайрейдеры A-1E совершали заходы, они также получали попадания из стрелкового оружия, звучавшего как AK-47. Во время второго захода А-1Е Сау взорвал Клеймор прямо перед лицом разведчика СВА. Затем Сау привел в действие второй Клеймор и вернулся на LZ, сообщив, что множество северовьетнамцев идут за ним по пятам. Кинг взобрался на камень и в быстром темпе выпустил пять или шесть осколочно-фугасных выстрелов туда, где находились СВА. Шор и я выстрелили из наших обрезанных М-79. Туан, наш гранатометчик с М-79, внес свою лепту в шквал 40-мм гранат. В промежутках между выстрелами M-79 остальные члены группы открыли огонь по джунглям на севере из своих CAR-15. Кинг быстро перезарядился и обрушил еще один шквал, Шор, Туан и я также продолжали посылать выстрелы М-79 на север. По всей видимости, сочетание авиации и огневого вала наших гранатометов замедлило бойцов СВА на время, достаточное, чтобы на LZ прибыли эвакуационные борта. Паук сообщил, что вытаскивать нас собирается 101-я воздушно-десантная дивизия. Ганшипы морской пехоты сделают еще один заход, и впервые для ST Айдахо слики 101-й воздушно-десантной будут следовать прямо за ними и подберутся как можно ближе к LZ. Мы привыкли к Кингби и знали по именам большинство их пилотов. Пилоты 101-й тоже были хороши, но поскольку это был наш первый опыт работы со сликами десантников, я сказал Шору и Кингу, что они должны были быть первыми, кто приблизится к вертушке, и что они должны предупредить молодых бортстрелков о том, что пятеро из наших парней были вьетнамцами. Эвакуация прошла гладко и быстро. Когда ганшипы Шрамолицых делали заход, СВА открыли огонь, в том числе из чего-то, звучащего как пулеметы РПД. Когда второй ганшип пролетел мимо нас, первый слик 101-й воздушно-десантной рванулся к LZ. Площадка имела слишком большой уклон, чтобы приземлиться, поэтому вертушка зависла, пока Шор и Кинг вместе с тремя вьетнамцами бежали к ней. Второй слик появился в мгновение ока. Я побежал первым, чтобы сказать бортстрелку, что в моей группе были вьетнамцы. Хиеп и Сау последовали за мной. Когда мы уходили с LZ, слик получил несколько попаданий. Мы втроем ответили очередями из наших CAR-15. Я бросил гранату с белым фосфором, когда район к северу от LZ осветился десятками выстрелов из АК-47 и СКС. Зеленые трассеры АК-47, казалось, летели вверх прямо у меня между ног. Позже мне сказали, что, когда наш слик ушел с LZ, ганшипы Шрамолицых дали последний залп огня на подавление. У головной машины, пилотируемой подполковником Робинсоном, разнесло в клочья плексиглас лобового стекла. Вдобавок его вертушка и второй ганшип получили более дюжины попаданий. Когда мы вернулись на FOB 1, подполковник Робинсон спросил, все ли в порядке. Я ответил, что да и поблагодарил за проявленную его экипажем храбрость. Прежде, чем я закончил, ветеран-авиатор сказал, что терпеть не может вытаскивать нашу группу из Прерия Файр, потому что его машине всякий раз достается. Я никогда не видел офицера-морпеха в таком возбужденном состоянии. Он спросил меня, была ли хоть одна цель, с которой меня вытаскивали, и где по нам бы не стреляли. Я сказал подполковнику, что куплю ему и его экипажу все, что они смогут выпить за то, что они вытащили нас. Наезды не прекратились. Когда я вошел в S-3, майор обвинил меня в паникерстве и преждевременном запросе эвакуации. Он спросил, почему я не разорвал контакт и не продолжил выполнение задачи. Я грохнул свой CAR-15 ему на стол и объяснил про Лейна, как он исчез недалеко от нашей цели и что я не хотел исчезнуть в AO Прерия Файр. Я рассказал ему о том, как к нам приближались северовьетнамцы, что количество попаданий, полученных Спэдами, ганшипами и сликами во время эвакуации, доказывает, что по нашему следу шло много солдат СВА. Я объяснил, как сильно болел мой сломанный зуб, и насколько выдохлась наша группа. И я напомнил ему, что будь на то милость матери-природы, ST Айдахо, возможно, заполучила бы, по крайней мере, одного пленного северовьетнамца, которого он мог бы допросить. Ему было плевать. Он велел мне пойти к стоматологу и вырвать или залечить зуб, потому что на следующий день Айдахо получит новую задачу. Я хотел врезать ему, но он был старше, и там были свидетели, все гораздо выше меня по званию. Я пошел в комнату группы, чтобы убедиться, что Шор получит все необходимое для наших вьетнамцев. Сау хотел получить увольнительную, чтобы навестить свою жену в Фулуонге. Хиеп тоже хотел в увольнение. Я сказал им, что у нас новая задача на завтра и что на этот раз мы пойдем группой всего из шести человек. Мне пришлось вернуться в S-2 для доклада о русском самолете, доставке им припасов и использовавшихся радиочастотах. Я пообещал составить более подробный рапорт после ужина. Перед тем, как отправиться к дантисту, я вернулся в Ложу Зеленых Беретов FOB 1, чтобы еще раз поблагодарить экипажи. Не успел я ступить за дверь, как подполковник Робинсон поднялся и направился в мою сторону, повторяя свою предыдущую сентенцию. "Тилт, всякий раз, когда мы вытаскиваем тебя с цели, моих птичек расстреливают. Посмотри на мою вертушку! Они разнесли мне весь плекс!" Я предложил купить ему выпивку или две, но он продолжал. Я был счастлив заполучить банку ледяной колы, пока покупал подполковнику всю его выпивку. После еще нескольких минут отчитываний я решил, что должен что-то сказать. "Полковник, означает ли это, что в следующий раз, когда у нас возникнут проблемы, и мы вызовем Шрамолицых, вы не откликнетесь на призыв?" "Черт возьми, нет", ответил Робинсон. "Я никогда этого не говорил. Меня просто бесит, когда мою машину расстреливают. Запчасти найти трудно, а мне хотелось бы быть в воздухе". Я вернулся в свою комнату и взял новостной журнал, где на первой полосе была фотография последнего, самого крупного антивоенного протеста в США. Безумие. На чьей они стороне? Они не сталкивались с Чарли, как ST Айдахо. Они никогда не спрашивали Сау, Хиепа и других вьетнамцев из моей группы, что они думают о войне. Ну что за день. S-3 отказался вытащить нас, когда мы были готовы к эвакуации, затем он поставил под сомнение мою добросовестность, несмотря на то, что мы были всего в нескольких минутах от того, чтобы вступить в бой с СВА, если бы Шрамолицые, A-1E и слики 101-й воздушно-десантной не защищали нас с неба. А там, в Штатах, люди, протестуют против этой войны. Я покачал головой, сбросил рюкзак и полевое снаряжение, взял небольшой пояс, на котором висело несколько магазинов с 5,56-мм патронами, и пошел в S-3, чтобы взять джип. До стоматолога было всего несколько минут езды по дороге, но я все равно держал свой верный CAR-15 под рукой. Я отправился к стоматологу, вырвал зуб, потом набрал новых пайков и батареи для PRC-25. На следующий день ST Айдахо была выбита с пяти LZ.
1. Скоростная автомагистраль, входящая в национальную систему скоростных автодорог имени Дуайта Эйзенхауэра. Создание сети было утверждено в 1956 году, строительство велось в течение тридцати пяти лет (прим. перев.) 2. Американский телевизионный сериал, просуществовавший пять сезонов, с 1959 по 1964 г. В его эпизодах, каждый из которых представляет собой отдельную историю, персонажи сталкиваются с тревожными и необычными явлениями, событиями и переживаниями, связанными с вхождением в "Сумеречную зону". В сериале в основном преобладает научная фантастика, хотя присутствуют элементы фэнтези и фильма ужасов (прим. перев.)
_________________ Amat Victoria Curam
|