|
18.
По мере того, как люди и обеспечение стекались в Баграм, в здании AOB "Кинжала", где проходила большая часть мероприятий совместного планирования, офицеры из всех оперативных групп проясняли последние детали плана "Анаконды". Часто в напряженных дебатах, сопровождавшихся резкими высказываниями и взаимными подозрениями.
Основная идея разработанного плана мало изменилась в сравнении с концепцией, которую Хагенбек, Миколашек и Фрэнкс утвердили 17 февраля: ОГ "Хаммер" – Команды "А" Гленна Томаса и Мэтью Макхейла, плюс 300-400 ополченцев Зии – подойдут к Шахикоту с запада, в то время как ОГ "Раккасан" запечатает тропы и проходы, ведущие из долины на восток и юг; ОГ "К-Бар", пестрое сборище из SEAL, Сил спецназначения и спецподразделений союзников вместе с некоторым количеством других афганских ополченцев сформирует внешнее кольцо безопасности; бойцы австралийского SAS из ОГ-64 будут нести дозор на юге долины; а "вышибатели дверей" из ОГ-11 останутся в Баграме, в готовности, если обнаружится один из "большой тройки" критически важных субьектов.
Цель разработанного плана излагалась в описании задач КООГ "Горная" при проведении "Анаконды":
КООГ "Горная" наносит удар для поражения (захвата или уничтожения) сил Аль-Каиды в окрестностях объекта "Ремингтон" (Серханхеля), а также для выявления или нарушения деятельности структур поддержки мятежников Аль-Каиды и их путей отхода в Пакистан. Согласно приказу ведет дальнейшие действия с целью очистки назначенных целей и пресечения передвижений Аль-Каиды в зоне боевых действий "Линкольн".
План предусматривал разгром противника в Шахикоте в течение трех дней, что позволяло Хагенбеку утром четвертого дня принять решение: следует ли вновь начать атаковать бегущие силы Аль-Каиды и другие отряды противника между Шахикотом и пакистанской границей (район, именуемый ЗБД "Линкольн"), или, если не будет выявлено никаких других целей, проводить операции по гражданскому строительству для оказания помощи местному населению в окрестностях Шахикота. Вилле и Зиемба сообщили своим боссам, что предполагали провести в Шахикоте и окрестностях двухнедельную операцию, но получили категорический отказ. "Нам сказали: "Нет, это будет трехдневная операция", говорил Вилле.
Центральное место в плане занимали предположения разведки о численности противника в Шахикоте и вокруг него, а также о его намерениях. По общему согласию в долине было 150-250 вражеских боевиков. Точка зрения Джейси Брили, старшего офицера разведки Хагенбека, основанная на информации от источников, взаимодействующих с вражескими боевиками и вербовочными структурами Аль-Каиды в местных мечетях, заключалась в том, что партизаны пережидали зиму в своей горной твердыне, собираясь начать весеннее наступление с целью вернуть Гардез и Зермат при поддержке местных активистов Талибана. Два племенных лидера сообщили об аналогичных планах Аль-Каиды в отношении американского контингента в Гардезе.
Местные жители обычно описывали боевиков в долине как "арабов и чеченцев", но вполне вероятно, что "чеченцами" называли многих узбеков, так как они говорили на русском языке. Американцы считали, что численность этих боевиков в Шахикоте будет значительно меньше гражданского населения долины, оценивавшегося в 800 человек, и их собственных семей. Это предположение о том, что им придется отличать местных жителей от закоренелых боевиков, было движущим фактором в планировании американцев. Они сделали все, чтобы избежать кошмара: поля боя, усеянного телами гражданских. Планировщики Горной разделяли мнение Розенгарда о том, что использование в качестве основных сил формирований Зии минимизирует вероятность нежелательных жертв среди гражданского населения. Раккасаны сосредоточат большую часть своих усилий на том, как распознать вражеских боевиков среди толп гражданских, которые, предположительно, должны были двинуться к их блокирующим позициям. (Однако никому из гражданских лиц не будет разрешено покинуть долину во время операции.)
Что касается вражеских боевиков, то, по оценкам разведки, они были сосредоточены в долине вокруг Серханхеля. Сотрудники разведки Горной ожидали, что у противника будут наблюдательные пункты к западу от долины для "раннего предупреждения" и аналогичные позиции и средства ПВО на Ките и восточном хребте. Но во многом это были не более чем обоснованные предположения. В течение двух месяцев Соединенные Штаты сосредотачивали на Шахикоте разведывательные самолеты и спутники, а также старых добрых шпионов, но нашли невозможным сколь-нибудь ясно очертить позиции противника. "У нас были почти все имеющиеся средства разведки, сфокусированные на квадрате десять на десять километров вокруг цели, но все еще оставалось множество пробелов, которые необходимо было заполнить, и мы делали это с помощью шаблонов и здравого смысла, основывающихся на том, что мы видели раньше, особенно в Тора-Бора", говорила Зиемба. (Под шаблонами она подразумевала процесс, с помощью которого аналитики разведки, в отсутствие достоверной информации, намечают предполагаемые места расположения позиций противника, исходя из предыдущего опыта.)
Планировщики в Баграме также находились в неведении относительно вооружения, которое может использовать противник. Больше всего их беспокоило все, что может сбить вертолет. Верчински, командир Раккасана, дал понять, что его приоритетом является безопасная доставка своих бойцов на место. Он был уверен в их способности управиться со всем, что попадется на пути, когда они окажутся в долине, но перспектива валящихся с неба объятых огнем "Чинуков" наполняла ужасом его и других офицеров. Такой результат принесет Аль-Каиде огромную пропагандистскую победу, а поскольку война до сих пор стоила американцам очень мало жизней, в Соединенных Штатах это будет рассматриваться не иначе, как катастрофа. Несмотря на то, что в ходе боевых действий ПЗРК практически не использовались и ни один американский летательный аппарат не был сбит, планировщики Горной были одержимы возможностью использования противником переносных ракет, таких как советский SA-7, американский "Стингер" или британский "Блоупайп" против задействованных в "Анаконде" вертолетов и самолетов союзников. Их страх был основан на успехах моджахедов в использовании поставляемых США "Стингеров" против советских летательных аппаратов. Однако в случае со "Стингерами" эта угроза почти наверняка рассеялась. Хотя моджахеды в 80-е годы получили тысячи "Стингеров", ракеты нуждались в соответствующем техническом обслуживании, и шансы, что спустя пятнадцать лет какие-то из них оставались работоспособны, были невелики.
Более серьезную угрозу несли крупнокалиберные пулеметы ДШК, которые, как предполагалось, Аль-Каида разместила вокруг долины. Это простое, но смертоносное оружие может сбить вертолет на расстоянии до километра. Тысячи таких, произведенных Советским Союзом и Китаем, нашли свой путь в Афганистан в 80-е годы, где были стандартным средством противовоздушной обороны моджахедов до появления в 1986 году "Стингеров". На аэрофотоснимках выявилась пара вероятных позиций ДШК на Ките. Они стали предметом бурных дискуссий на совещаниях по планированию, но в остальном точных разведданных о количестве или местонахождении такого вооружения было мало. "У нас не было ясности в отношении противовоздушной обороны противника в этом районе", признал Хагенбек.
Раккасаны и ополченцы Зии должны будут идти в бой без поддержки танков или другой бронетехники, но в Баграме уделяли мало внимания таким огневым средствам, как артиллерия или минометы, которые противник мог использовать для опустошающего воздействия на легкую пехоту, застигнутую на открытой местности. Зиемба позже скажет, что она и другие офицеры разведки ожидали наличия в Шахикоте "некоторого количества минометов", а также обнаружили там артиллерийскую систему неизвестного типа. Но ни минометам, ни гаубицам не было уделено особого внимания на финальных прогонах Горной или Раккасана в последние дни февраля. Зиемба и ее коллеги также были обеспокоены угрозой гранатометов (РПГ), мин и мин-ловушек, а также бронемашиной БРДМ, которая, как сообщалось, находилась в этом районе. Но внимание командиров оставалось сосредоточено на угрозах ПВО.
Если отвлечься от забот о зенитном вооружении, то суть была в том, что в Баграме, как и в CFLCC, CENTCOM и, видимо, в Пентагоне, еще до начала сражения считали, что победа гарантирована. "Царило убеждение, что сопротивление противника практически рухнуло", заявил командир Горной Хагенбек. Оценка "практически всех" спецслужб "заключалась в том, что те не собирались встать и сражаться насмерть", добавил он. "Как только силы Зии столкнутся с противником внутри Шахикота, последует от двенадцати до двадцати четырех часов разногласий, в течение которых все высшие лидеры попытаются договориться о проходе или бежать ночью. А затем, на рассвете второго дня, начнется бой или они сдадутся. Однако важные персоны, которые могли находиться в долине, попытаются сбежать. Поэтому для нас было важно, чтобы наши пехотные силы вышли на блокирующие позиции… и чтобы с самого начала в основных столкновениях (были) афганцы против афганцев и афганцы против Аль-Каиды. Во всех стычках, предшествующих этому моменту, не должно быть… ожесточенного сопротивления".
(С другой стороны, Розенгард позже заявил, что, с точки зрения "Кинжала", вражеское командование будет пытаться сбежать – отсюда его план оставить северный путь открытым – но рядовые члены будут упорно сражаться, прикрывая отход своих лидеров, не имея, однако, ничего более мощного, чем пулеметы и РПГ. Прогнозы Зиембы, по ее словам, были похожими: как только силы американцев и союзных им афганцев появятся в Шахикоте, для противника приоритетом станет вывод старшего руководства. Их следующая задача будет заключаться в том, чтобы как можно большее количество боевиков выскользнула из петли, затягивающейся вокруг их позиций, в то время как некоторые останутся, чтобы нанести американцам потери и, по возможности, захватить кого-то из них в плен. И, наконец, противник попытается вывести оставшихся боевиков, чтобы, когда позволит обстановка, перегруппироваться в каком-либо другом месте. Сотрудники разведки Горной пришли к выводу, что центром притяжения противника было его руководство старшего и среднего звена. "Было похоже, что их потеря расшатает их оборону", сказала Зиемба.)
Как и другие офицеры в Баграме, Хагенбек отметил, что он и его штаб проиграли несколько сценариев, чтобы гарантировать, что если события пойдут вразрез с планами, у них в запасе окажется достаточно сил, чтобы справиться с неожиданностями. "Мы брали наихудший вариант, но в реальности по сообщениям разведки в долине было от 150 до 250 плохих парней, и у нас было более чем достаточно войск и огневой мощи – т.е. авиации – чтобы позаботиться о таком количестве", сказал он. На вопрос, какие у него были ощущения перед операцией, Хагенбек ответил: "У меня не было причин сомневаться в разведданных".
Для помощи в бою на земле Блейбер запросил у Требона, командира ОГ-11, разрешения на использование Рейнджеров из ОГ "Ред" в качестве дополнительных блокирующих сил в Шахикоте. Блейбер знал, что, если там окажутся крупные силы противника, и он решат сражаться, даже пара взводов превосходно обученных и оснащенных Рейнджеров Тони Томаса может оказаться бесценной. Однако Требон отказался снять с Рейнджеров задачи сил быстрого реагирования и охраны в Кандагаре и Баграме, если только Блейбер не сможет доказать наличие в Шахикоте критически важных субьектов. Разумеется, таких доказательств не было. Рейнджеры остались в своих караулках и ТОЦах, планируя задачи, которые так и не состоялись. Затем Блейбер обратился к Кернану, командиру SEAL Team 6 и ОГ "Блю", и предложил этому флотскому офицеру передать весь его эскадрон, чтобы помочь управиться с перевалами Шахикота. Однако Кернан также предпочитал держать все свои силы в Баграме, ожидая обнаружения кого-либо из "большой тройки". (В таком случае вся операция должна была быть приостановлена, в то время как Раккасаны оцепят участок местности, где находится критически важный субьект, а операторы ОГ-11 вылетят из Баграма, находящегося в часе лета от Шахикота, чтобы схватить его.)
Невзирая на это, командир AFO попросил, чтобы Кернан тогда выделил под командование Блейбера разведотряд из двенадцати человек. Блейбер думал о предстоящих разведывательных задачах, которые он собирался проводить в Шахикоте. В его распоряжении были лишь "Индия" и "Джулиет". Это были отличные группы, но они не могли охватить всю долину, чего ему хотелось бы. У рекки SEAL Team 6 была хорошая репутация. Блейбер оценивал их достаточно высоко, чтобы считать, что может отправить их в долину вместе с двумя группами "Дельты". В ходе предыдущих операций Блейбер часто взаимодействовал со многими из рекки "тюленей". Он не только полностью доверял им, но и знал из разговоров с ними, что им не терпится принять участие в задуманной им операции. Кернан пошел на компромисс и отдал Блейберу одну из своих двух групп. Позывной команды из пяти человек был "Мако-31". Его возглавлял долговязый, общительный старшина по имени Майк, более известный всем как "Гуди".
После того, как планировщики Раккасана, Горной и "Кинжала" собрались в середине февраля, чтобы начать наращивать мясо на кости оперативной концепции "Анаконды", оказалось, что они глубоко расколоты по ключевому вопросу: когда и где Раккасаны должны будут проводить десантно-штурмовую операцию. Первоначальная концепция Розенгарда предполагала, что большая часть сил Раккасана высадится под покровом темноты в Верхнем Шахикоте, а затем выдвинется в пешем порядке на запад, чтобы скрытно занять блокирующие позиции на перевалах. Лишь бойцам, которые должны будут занять самые южные блокирующие позиции, нужно будет высадиться в Нижнем Шахикоте, недалеко от Марзака, думал он. Он и Пол Вилле, ведущий специалист Горной по планированию, считали необходимым оставить открытым наиболее интенсивно используемый маршрут, который шел от Серханхеля через восточный хребет. В представлении Розенгарда Зия подойдет, чтобы заблокировать западное направление отхода, а подразделение Раккасана, высаженное в промежутке между Пальцем и восточным хребтом, предотвратит любые попытки отхода на юг. Вражеские боевики в кишлаках затем, по его мнению, бросятся бежать в направлении, кажущемся открытым, где их встретят и поймают в ловушку Раккасаны, высадившиеся в Верхнем Шахикоте и незамеченными прошедшие на запад, чтобы заблокировать ведущий из долины перевал. Розенгард и Вилле полагали, что, возможно, даже удастся посадить вертолеты достаточно далеко, чтобы партизаны не услышали их, и Раккасаны смогут достичь блокирующих позиций до того, как боевики Аль-Каиды осознают, что они высадились. (Верчински, эксперт в области десантно-штурмовых действий, высмеял это заблуждение: "Прибытие этих вертолетов услышат все".) Во всем этом Розенгарда и Малхолланда поддерживали планировщики Горной, а также Блейбер и Спайдер. Все они предпочитали ночную десантно-штурмовую операцию в Верхнем Шахикоте.
Однако с момента своего подключения к планированию, Верчински, Ларсен и другие старшие офицеры Раккасанов выступали категорически против этой концепции. Они хотели, чтобы вся десантно-штурмовая операция проходила в Нижнем Шахикоте в дневное время. Раккасаны выдвинули несколько аргументов в поддержку своей позиции. Высадив подразделение в Нижнем Шахикоте, а остальную часть десантно-штурмовых сил в Верхнем Шахикоте, Верчински разделил бы свои войска горным хребтом, делая невозможной взаимную поддержку, если один или оба его элемента окажутся под огнем в первые минуты боя. Кроме того, в отличие от Нижнего Шахикота, где на аэрофотоснимках обнаружилось множество площадок приземления, Верхний Шахикот был полностью заснежен, из-за чего было невозможно определить, есть ли там какие-либо подходящие LZ, отмечали Раккасаны. Штабисты "Кинжала" и Горной были категорически не согласны, указав на то, что, по их мнению, было несколькими хорошими LZ. "Мы определили, что снег был не настолько глубоким, и мы можем их использовать", сказал Вилле.
Однако, утверждали Раккасаны, даже если бы удалось физически посадить "Чинук" в Верхнем Шахикоте, при этом резко урезалось количество солдат в первой волне. Если десантно-штурмовая операция будет проходить в Нижнем Шахикоте, говорили они, каждый "Чинук" может быть заполнен по максимуму, взяв примерно по сорок два пехотинца. Но по мере того, как высота над уровнем моря росла, а воздух становился разреженным, количество, которое мог поднять каждый из вертолетов, уменьшалось. Ларсен сказал, что предлагаемые LZ в Верхнем Шахикоте находились на высоте 11000 футов (3352 м), что позволило бы Раккасанам загрузить "Чинуки" лишь наполовину. Следовательно, учитывая ничтожное количество "Чинуков", которое выделил для операции CENTCOM – Хагенбек назвал количество "Чинуков" "длинным шестом в палатке" плана "Анаконды" – высадка в Верхнем Шахикоте, по словам Верчински и Ларсена, наложит большие ограничения на количество Раккасанов, могущих попасть на позиции к моменту начала битвы.
Верчински также выразил сомнение по поводу попыток посадить вертолеты в Верхнем Шахикоте, особенно ночью. У Раккасанов уже был очень тревожный звонок при попытке посадки "Чинука" в ночное время на сложной местности. "Чинук" оперативной группы "Тэлон" совершил "жесткую посадку" ночью 28 января, высаживая в Хосте небольшое пехотное подразделение для защиты находящегося там "надежного дома". Никто из солдат не погиб, но шестнадцать получили ранения, а вертолет был разрушен. У Верчински не было никакого желания повторять опыт. Его кошмаром была потеря вертолетов в ходе операции, и он был готов биться с кем угодно, чтобы минимизировать этот риск.
Раккасаны считали, что выдвигают обоснованные аргументы, основывающиеся на профессиональных заключениях подполковника Джима Марье, командира ОГ "Тэлон", и его старших пилотов. "Все вертолетчики говорили: "Черта с два мы сможем попасть туда", сказал Ларсен. Но всем остальным казалось, что всякий раз, когда они разбивают один аргумент Раккасана, Верчински или его штаб тут же придумывают новый. У старших офицеров Горной, "Кинжала" и AFO были серьезные подозрения относительно мотивов Раккасанов. Все думали, что Раккасаны – Джонни-опозданцы к процессу планирования – пытались отпихнуть остальных, с целью переписать план таким образом, чтобы в итоге Раккасаны, а не силы Зии атаковали объект "Ремингтон". Раккасаны воспользовались доводами о безопасности для того, чтобы стать основной силой, считали офицеры "Кинжала" и Горной. "Истиной причиной было то, что полковник Верчински хотел подобраться как можно ближе к Серханхелю. До того момента, как они окажутся в пределах досягаемости огня оттуда. И как только огонь будет открыт, они используют это как предлог, чтобы захватить объект самостоятельно, вместо того, чтобы дать оперативной группе "Кинжал" совместно с силами Зии позаботиться о Серханхеле", сказал офицер Горной, внимательно следивший за ходом дебатов по вопросам планирования. Верчински категорически отрицал, что какие-либо подобные мысли приходили ему в голову. "Никогда", сказал он. "Мы всегда знали, что нашей задачей была поддержка всего этого… Мы не собирались ни атаковать, ни захватывать что-либо".
По словам командира Раккасана, разговоры между Верчински и офицерами Горной и "Кинжала" были "не очень" напряженными. Другие участники не соглашались с этим. Криков не было, но, по их словам, было продемонстрировано много грубых чувств. "Было много эмоций относительно того, кто захватит цель", говорил Вилле. "(Под)полковник Розенгард, полковник Малхолланд и полковник Верчински были очень эмоциональны в этом вопросе". Розенгард переживал, что высадившись вдоль западных склонов восточного хребта, Раккасаны могут поставить под угрозу его цель "заставить противника делать то, что он и так хочет" – бежать из долины по пути, намеренно оставленному открытым. "Мы хотели, чтобы они думали, что он открыт", говорил Розенгард. Если совершить первую высадку слишком близко к этому пути отхода или на нем, можно было "испоганить" весь план, нацеленный на то, чтобы убедить противника войти в ловушку, говорил Розенгард Верчински.
Розенгард и несколько других сотрудников "Кинжала" были убеждены, что Раккасаны не смогли ухватить тонкостей плана, и были заинтересованы лишь в проведении блистательной десантно-штурмовой операции, перебив всех в поле зрения и объявив о победе. "Я расстался с Раккасанами на том, что они потеряли видение того, чего мы пытались достичь", сказал Розенгард. "Для них это была десантно-штурмовая операция в этой долине". Раккасаны казались Розенгарду одержимыми высадкой чуть ли не прямо на предполагаемые позиции противника на дне долины. "Они стремились – и я слышал, как эти слова исходили из их уст – продемонстрировать психологическое воздействие от появления вертолетов над полем боя", сказал он. "Я уважаю их как воинов, которыми они являлись… но в моем общении с ними их мгновенной реакцией на это было: "Мы просто должны провести штурм, добраться туда и перебить там всех".
Команды-"А" в Гардезе, которые будут сопровождать Зию в долину, были столь же обеспокоены. Капитаны и сержанты Сил спецназначения полагали, что Раккасаны хотели высадиться слишком близко к Серханхелю. Прежде всего, бойцы спецподразделений опасались инцидентов с огнем по своим между Раккасанами и силами Зии. "У нас было очень четкое представление о том, куда собиралась отправиться 101-я, (и) это было глупо, глупо, глупо, потому что они высаживались прямо на объект, который я рассматривал как горячую цель", говорил офицер "Кинжала" в Гардезе.
Постоянные ссылки Ларсена и Верчински на "психологическое воздействие вертолетов на поле сражения" лишь укрепили мнение операторов спецподразделений о том, что Раккасанов больше интересовало их место в истории, чем выполнение вспомогательной роли, отводимой им первоначальным планом. "101-я решила, что эта операция является вертолетным наследием", сказал офицер Сил спецопераций, участвовавший в заседаниях. "Они позволили этому подавить их собственный здравый смысл". Однако Верчински заявил, что все, чего он хотел, это убедиться, что план сводит к минимуму риск, связанный с теми немногими моментами, когда его силы были наиболее уязвимы – когда "Чинуки" входили в долину с юга и летели на север, чтобы высадить своих бойцов возле кишлаков. "У нас будет только одна попытка застать их врасплох, и я хотел, высаживая эту первую волну, разместить их на позиции, откуда они могли бы сразу же контролировать эти три населенных пункта", сказал он. "Нашей задачей было блокировать людей, выходящих оттуда". Розенгард и Малхолланд с одной стороны и Ларсен с Верчински с другой говорили, не слыша друг друга. Их ТОЦ находились всего в пятидесяти метрах один от другого, но в понимании подходов друг друга к ведению боевых действий их разделяла зияющая культурная пропасть.
Например, утверждение Верчински, что штурм объекта "Ремингтон" находился на самых задворках его мыслей, подтверждается серией проходивших в дни, предшествующие "Анаконде", внутренних совещаний, прогонов и пробных схем Раккасана, в ходе которых никто не упоминал о таком плане действий. Раккасаны сосредоточились на как можно более быстром занятии блокирующих позиций. Несмотря на опасения Розенгарда по поводу настроя Раккасана "перебить всех", в разговорах со своими подчиненными Верчински подчеркивал важность огневой дисциплины и сохранения жизней гражданского населения. Но офицеры "Кинжала", Горной и AFO не присутствовали на этих совещаниях. У них были лишь собственные впечатления, сформировавшиеся на заседаниях по планированию. С другой стороны, идея Розенгарда оставить основной маршрут свободным от видимого присутствия американцев – ключевой элемент его варианта плана – не имела для Верчински особого смысла. "Я думал, что мы идем сюда, чтобы установить блокирующие позиции", говорил командир Раккасана. "Вот для чего у вас есть мы. Так почему вы хотите, чтобы эти люди сбежали?"
Вопрос достиг кульминации во время военной игры 20 февраля. Розенгард отпустил комментарий, воспринятый другим старшим офицером как угроза вывести "Кинжал" из операции. "Я знаю, что это произошло", сказал офицер. "Я был там". Розенгард категорически отрицал создание какой-либо подобной угрозы. "Никто из нас не собирался уходить от своих обязанностей – несмотря на несущественные вопросы во взаимоотношениях по командованию и управлению, которые были всегда, и возникающие в результате этого острые трения", сказал он. Но тот факт, что другой офицер мог – даже ошибочно – счесть, что оперативный офицер "Кинжала" угрожает вывести свои силы, показывает, насколько раздрайными стали эти встречи. Сержант первого класса Фрэнк Антенори из 3-й Группы Сил спецназначения, чья Команда-"A" была придана ОГ "К-Бар", вспоминал, как однажды вечером сидел в здании AOB "Кинжала", когда Малхолланд вернулся с совещания по планированию, возмущаясь, что его советы не принимаются. "Он сказал, что ни один генерал в истории Соединенных Штатов, будь у него возможность занять господствующую высоту, не начнет с низины, пытаясь затем подниматься в гору, однако эти ребята делали это", сказал Антенори. "Он кипел от бешенства".
Парням из спецопераций в Баграме казалось, что Малхолланда оттесняют. С их точки зрения это было бессмыслицей. Жесткий, крепкий полковник имел большой опыт специальных операций. Помимо своего пребывания в подразделениях Сил спецназначения, он командовал эскадроном в подразделении, ныне известном как "Грей Фокс", и служил штабным офицером в "Дельте". И, конечно же, он командовал оперативной группой, чьи бойцы были основой победы Соединенных Штатов в Афганистане, что делало для остальных проблему, из-за которой его точка зрения вступила в противоречие с Раккасанами, еще более озадачивающей. "Это был парень, который, в общем-то, и захватил эту страну со своими двенадцатью Командами-"А"… а они не хотели слушать его", говорил Антенори.
(Не все офицеры Горной в Баграме вспоминали о резких дискуссиях, которые произвели впечатление на их коллег. "Я полагал, что взаимоотношения между личностями, собравшимися вместе для проведения этой операции, складывались на удивление хорошо", говорил Бентли, старший офицер огневой поддержки в Баграме. "Когда я был там, никогда не возникало какой-либо враждебности и опасений по поводу того, кто и чем занимается. Я никогда не присутствовал на каких-либо совещаниях, где возникали бы проблемы или не принимались советы". Подполковник Майк Лунди, заместитель начальника оперативного отдела в штабе Хагенбека, был согласен с этим. "У нас было очень хорошее сотрудничество", говорил он. "Это было настолько близко к единой команде, насколько вообще возможно".)
После того, как Верчински и Ларсен рассорились со своими коллегами из "Кинжала", Горной и AFO, окончательное решение по ночи на 22 февраля осталось за Хагенбеком. Он встал на сторону Верчински. Раккасаны будут высаживаться в Нижнем Шахикоте в дневное время. Хагенбек сказал, что принял решение, основываясь на оценке Раккасанов, о том, что лететь в Верхний Шахикот будет слишком сложно. "Дискуссии относительно LZ были связаны с боевым опытом или отсутствием такового у пилотов, а также со сделанной оценкой рисков и управлением рисками", сказал Хагенбек. Джимми из AFO обратился к Хагенбеку, чтобы отсоветовать его от дневной десантно-штурмовой операции. "Джим, у нас просто пока еще нет опыта здесь, поэтому нам придется это сделать", сказал Хагенбек. "Роджер, сэр, понял вас", ответил Джимми. "Мы сделаем все возможное, чтобы защитить это". (Несмотря на это, на одной из своих последних встреч с Хагенбеком перед днем "Д" Блейбер и Спайдер предприняли последнюю безуспешную попытку отговорить его от совершения ОГ "Раккасан" десантно-штурмовой операции в Нижнем Шахикоте.)
То, что командир Горной принял свое решение только после тщательного рассмотрения всех точек зрения, помогло успокоить тех, чьи рекомендации не были приняты. "Он заслуживает огромного доверия", сказал Блейбер. "Я испытываю огромное уважение к его лидерским качествам и методам управления. Он следует правилу номер один сильного боевого командира – всегда слушать парней на земле. Это не значит, что вам следует делать именно то, что он говорит, но всегда прислушивайтесь к нему, и у вас будет гораздо больше шансов на принятие оптимальных решений для ваших людей". Тем не менее, решение Хагенбека устраивало не всех. Один из офицеров Горной чувствовал, что Раккасаны цинично разыгрывали карту "безопасности" для продвижения собственных интересов за счет более крупного плана, зная, как сложно командиру приказать подчиненным сделать что-то, что, по словам последних, является "небезопасным". В современной Армии, сказал офицер: "Как только мы упоминаем о "безопасности", то все кончено".
Верчински одержал победу в другом вопросе. Он не соглашался с Малхолландом и Розенгардом в том, что маршрут на восток от Серханхеля был наиболее вероятным путем отхода для всех высокопоставленных фигур противника. Командир Раккасана считал, что комбинация из вади и троп, ведущая от северо-восточного края Кита, пересекая верхнюю часть долины и через ущелье на восточном хребте, была тем маршрутом, который американские войска должны оставить открытым, прежде чем задействовать вторую волну десанта, чтобы отрезать лидеров противника, выходящих по нему. Окончательный вариант плана отразил это. Первый подъем 2-187 пехотного Чипа Прейслера получил задачу заблокировать тропу, ведущую из Серханхеля, которую руководство "Кинжала" хотело оставить открытой. Северный путь должен был остаться нетронутым до более позднего времени дня-"Д", когда вторая волна десантно-штурмовых сил прибудет, чтобы "закрыть заднюю дверь".
Пока офицеры "Кинжала" и Горной беспокоились о мнимом желании Раккасана стать основной силой, штабисты Горной присоединились к своим собратьям из 101-й в их озабоченности тем, сможет ли "Кинжал" выполнить свое обещание о вступлении Зии в бой в предписанный час, который был теперь рассветом дня "Д". Отряд в 300-400 афганских ополченцев, сопровождаемый парой десятков бойцов спецназначения, должен был пройти колонной по дороге на Зермат, затем свернуть на грунтовку, идущую на восток в сторону Кита, прежде чем повернуть на юг, а затем снова на восток, в долину, вокруг южной оконечности Кита. Этот поворот получил название "Фишхук"(40). Бойцы Зии и Команды-"А" – оперативная группа "Хаммер" – были основной силой в самой большой битве, в которой сражались американские войска за более чем десятилетие. Офицеры обычных подразделений задавались вопросом, справятся ли они с задачей. "Большое беспокойство командиров батальонов и бригады (Раккасана) заключалось в том, что афганские силы не выполнят свою работу", сказал Вилле.
Розенгард и Малхолланд пытались успокоить умы обычных офицеров. По словам Вилле, они давали "четкую гарантию", что в должный час Зия прибудет на поле боя. "Розенгард пару раз говорил: "Не беспокойтесь о Зие, проблема с ним у нас решена", вспоминал майор Лу Белло, артиллерийский офицер планирования Горной. Несмотря на эти заверения, у Хагенбека и Верчински был запасной вариант на случай, если силы Зии не появятся: десантирование резерва ОГ "Раккасан", 1 батальона 187-го пехотного подполковника Рона Коркрана, на Фишхук.
Этот план отражал очевидное противоречие: войска Зии были главной силой, но его присутствие на поле боя – не говоря уж об успешном выполнении ими своих задач – не было сочтено необходимым для успеха "Анаконды". "Мы собирались идти в долину Шахикот, с Зией или без него", сказал Бентли, старший офицер огневой поддержки Хагенбека. "Мы всегда знали, что не сможем добиться полноценного и решительного сотрудничества со стороны афганцев", сказал Белло. "У нас было несколько дискуссий по этому вопросу, поскольку знали, что афганцы непостоянны, мы знали, что они могут сотрудничать, а могут и нет. Мы знали, что в какой-то момент они решат: "Эй, нам вот прямо сейчас надо вернуться в свой кишлак и обиходить наших коз", так что все это всегда учитывалось. План не замыкался на успех части, касающейся "Кинжала" с Зией… В процессе планирования постоянно высказывалась озабоченность тем, что Зия и его парни могут быть не в полной мере готовы сотрудничать".
Обычные офицеры озвучивали свои сомнения в отношении Зии в выражениях, которые заставляли их коллег из "Кинжала" качать головами, полагая, что офицеры Горной и Раккасана не понимают "местных отношений" в районе, в котором собирались сражаться. "Были кое-какие открытые замечания и дискуссии (о том, можно ли положиться на Зию), что усиливало трения", сказал Вилле. "Парни из 5-й Группы (т.е. ОГ "Кинжал) чувствовали себя весьма оскорбленными… людьми из регулярной Армии, говорившими: "Эти афганские подразделения не собираются ни черта делать для нас"... Это был деликатный вопрос. В частности я слышал, как это обсуждали несколько офицеров из штаба бригады полковника Верчински. Они поднимали этот вопрос и когда все находились в одном помещении, и частенько в одиночку. Ребята из 5-й Группы знали об их озабоченности и говорили: "Мы будем там".
Включение в план оперативной группы "К-Бар" Харварда в качестве внешнего кольца оцепления операции привнесло еще больше напряжения в процесс планирования. "ОГ "К-Бар" была настоящей занозой в заднице с точки зрения ведения дел с ней, а также доставки их в районы на другой стороне долины Шахикот, где мы хотели провести разведку", говорил Грей. По словам другого офицера штаба Горной, потребовалось "три или четыре дня пререканий", прежде чем Харвард согласился разместить свои подразделения на наблюдательных пунктах, выбранных для них штабом Горной. "Для каждой из этих позиций это было похоже на заключение мировой в бракоразводном процессе", добавил он. "Если КООГ "Горная" пыталась сказать этим организациям (т.е. "К-Бар" и "Кинжалу"), что делать, а они этого делать не хотели, то это превращалось в грандиозную битву едой(41) – довольно вежливую битву – за условия, при которых они сделают это".
То, что им пришлось вести переговоры с подразделениями, которые должны были работать на их командира, было крайне неприятно для штаба Горной. "Я никогда не мог рассчитывать на то, что подразделения действительно будут выполнять то, что им было поручено по ходу операции", говорил Вилле. "Я никогда не знал наверняка. Шутка была в том, что мы руководили элитой из элит(42), чьи командиры при желании могли подписаться на выполнение задачи, но не были обязаны делать это". Их трудности усугубляются тем, что приказ CFLCC, формализовавший полномочия Горной по руководству остальными оперативными группами, вступил в официальную силу лишь 20 февраля. До этой даты штаб Хагенбека провел ряд важных координационных встреч, чтобы все знали, что должно будет происходить на поле боя на каждом этапе плана, чтобы минимизировать риск огня по своим. Не имея полномочий заставить другие оперативные группы направить своих представителей, штаб Горной обнаружил, что нужные люди редко объявлялись. "Нам никак не удавалось одновременно собрать всех в одном месте", говорил Вилле. "Даже когда у нас появлялись представители, это не всегда были лица, принимающие решения. Они не всегда имели полномочия говорить от лица своих командиров". Только после 20 февраля встречи начали посещать "более правомочные люди", отметил он.
Злобных дебатов, пагубно сказавшихся на последних двух неделях планирования, никогда бы не случилось, если бы большинство сил, задействованных в "Анаконде", входило в состав 10-й горной дивизии (или если бы вместо штаба Хагенбека был развернут штаб 101-й воздушно-десантной генерал-майора Дика Коди вместе с его одной или двумя полными бригадными боевыми группами). Подполковники и полковники из одной дивизии, изо дня в день работавшие на своего командира (который, в свою очередь, имел большое влияние на их карьеру), не осмелились бы заниматься такими разрушительными и сеющими распри спорами, планируя серьезную операцию. Но увлечение Центрального командования сбором сил для "Анаконды" из разрозненных элементов различных подразделений теперь приносило заранее предсказуемые результаты. Теоретически, Хагенбек и старшие офицеры его штаба должны были быстро урегулировать возникшие споры. Но в условиях, когда офицеры Раккасана и "Кинжала" находились в Афганистане дольше, чем кто-либо из 10-й Горной, это было проще сказать, чем сделать. Миколашек направил Хагенбека для осуществления устойчивого руководства всеми этими оперативными группами и сплочения их. Командир Горной сделал все возможное в сложных обстоятельствах. "Я встречался с командирами всех этих разрозненных подразделений, минимум по одному, а чаще по два раза в день, всякий раз проводя с каждым в моем кабинете порядка часа или около того", говорил он. "Общая цель состояла в том, чтобы создать команду… провести штабные тренировки и понять способ мышления каждого из нас, с тем, чтобы мы хотя бы имели представление о том, как люди будут реагировать в конкретных ситуациях".
Но до тех пор, пока Харрелл и Джонс не взошли на борт, ни один из штабистов Горной не превосходил в звании Верчински или Малхолланда. Это побуждало полковников и их подчиненных продолжать дебаты дольше необходимого. По словам Дэвида Грея, начальника оперативного отдела Хагенбека, у него и его коллег было двенадцать дней, чтобы собрать "коалицию из коалиций, состоявших из коалиций". Они были очень чувствительны к тому, как Раккасан или, в особенности, "Кинжал" воспринимал то, что Горная теперь будет стоять во главе, даже притом, что Горная была поставлена во главе. "Мы не хотели, чтобы создалось впечатление, что 10-я Горная захватывает верховенство", говорил Вилле. Заявление, настолько необычное, насколько, несомненно, точное.
Несмотря на все отвлекающие факторы, Вилле неустанно работал на планом, который каким-то образом взял бы все эти разрозненные части – от операторов норвежских спецподразделений и едва обученных членов афганских племён до пехотинцев 10-й Горной и пилотов "Апачей" 101-й воздушно-десантной – и слепил бы из них боевую машину, которая не развалится на части в момент вступления в контакт с противником, таящимся в Шахикоте. Его жена Карен по электронной почте прислала ему фото их сыновей Пита, Джейка и Мэтта восьми, шести и двух лет от роду соответственно. Чтобы мотивировать себя и напомнить остальным об их обязанностях, он распечатал фотографию и приколол ее на дверь отдела планирования, вместе с припиской: "Если это будут ваши сыновья, отправляющиеся в долину Шахикот, будет ли ваш план достаточно хорош?"
40. Fishhook – рыболовный крючок (прим. перев.)
41. Food fight – довольно частый сюжет в американских фильмах, когда детишки, например, в школьной столовой или каком-нибудь фаст-фуде начинают швырять друг в друга едой, напитками и т.п., зачатую разнося при этом заведение вдребезги. В качестве идиоматического оборота является также синонимом вышедшей из-под контроля детской драки (прим. перев.)
42. В оригинале "blue-light special": такая довольно тонкая игра слов и подколка. С одной стороны имеет место отсыл к существовавшему в конце 70-х антитеррористическому подразделению 5-й Группы, описанному в книге Чарли Беквита "Отряд Дельта". А с другой, в "Кмарт", одной из крупнейших американских розничных сетей, это означает распродажу по самой бросовой цене – полки с такими товарами обозначаются синими лампочками (прим. перев.)
_________________
Amat Victoria Curam
|
