Текущее время: 28 мар 2024, 11:58


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 142 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5 ... 8  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 04 июн 2017, 12:36 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ГЛАВА ВОСЬМАЯ

По окончании моей работы Эр-Рияде, в августе 1992, я вернулся Лэнгли, чтобы принять под командование то, что вскоре стало именоваться "Оперативной группой Иран" (ОГИ), и отвечать за проведение касающихся Ирана операций по всему миру. В апреле 1992 Кабул пал перед силами таджиков Масуда, что означало окончательную победу над режимом Наджибуллы. Не было никаких масштабных расправ победивших моджахедов над коммунистами, которые многие предсказывали. По факту Организация Объединенных Наций дала убежище Наджибулле и разместила его в одном из своих представительств Кабуле. На протяжении следующих четырех лет он находился там под неофициальным домашним арестом, пока новое временное правительство моджахедов изо всех сил пыталось решить, что с ним делать. (Когда в конце сентября 1996 талибы взяли Кабул под свой контроль, одним из их первых действий было вломиться на территорию представительства ООН, где находился Наджибулла, и вытащить его на улицу для скорой и зверской расправы. Фотография на обложке журнала "Тайм" со свисающим с кабульского фонарного столба ужасно искалеченным телом Наджибуллы должна была дать Западу четкую картину, чего ждать от Талибана, по мере установления контроля над все большей частью страны.)
Победившие моджахеды быстро учредили временное правительство с лидером Хезб-е Ислами Бурхануддином Раббани в качестве президента. Ахмад Шах Масуд был назначен министром обороны. Халил все еще оставался в Пакистане, служа послом нового афганского правительства.
Когда моджахеды взяли власть в Кабуле, ЦРУ было приказано официально закрыть длившуюся двенадцать лет американскую правительственную программу помощи афганским моджахедам. К тому моменту, от изначальной структуры программы мало что осталось. Процедура закрытия, в основном, заключалась в том, что мы связывались с командирами моджахедов, с которыми имели дела, и сообщали им "последнее прости".
Пакистанцам политическая ситуация в Кабуле предоставила возможность продвижения в Афганистане своей политической программы. Пакистанцы продолжали оказывать поддержку Гульбеддину Хекматияру, ставшему министром иностранных дел нового афганского правительства, и другим лидерам пуштунских фундаменталистов, подталкивая их к противостоянию с таджиками и другими членами правительства не пуштунского происхождения. Раббани, Ахмад Шах Масуд и другие этнические лидеры севера оказались в полнейшей немилости у пакистанцев. В таких условиях гражданская война стала неизбежной, и в середине 1992 после столкновений сил Хекматияра и Масуда на улицах в западной части Кабула разразились серьезные бои. Боевые действия продолжались на протяжении нескольких месяцев, причинив городу значительные разрушения. Квартал за кварталом в западном Кабуле превращались в щебенку, и большая часть этих руин остается не восстановленной по сей день. Поддержка Пакистаном Хекматияра и фундаменталистов была явной, и посол Халили предпринимал активные действия по привлечению к ней внимания общественности, как в Пакистане, так и в остальном мире.
Вскоре Халили утомил пакистанцев, его арестовали и продержали несколько дней. В его доме прошел обыск, а его семья подверглась нападкам. В конце концов, его освободили, но дали сорок восемь часов, чтобы покинуть Пакистан. Как владелец американской гринкарты, дающей статус постоянно проживающего иностранного гражданина, Халили смог перевезти свою семью в северную Вирджинию.
Узнав о прибытии Халили в Соединенные Штаты, я быстро возобновил наши связи. Я сообщил об этом в соответствующее подразделение ЦРУ, но наши отношения не имели никакого официального аспекта. Это были всего лишь неформальные встречи двух друзей. Я встречался с Халили ежемесячно, обычно за обедом в местном ресторане. Он вел активную лоббистскую деятельность в интересах афганского правительства, неустанно работая на Капитолийском холме и налаживая контакты со СМИ. Иногда у него даже получалось заинтересовать кого-нибудь в степени, достаточной, чтобы выслушать то, что он хотел рассказать о происходящем в его стране. События в Афганистане в середине 1990-х попадали в лучшем случае на последние страницы новостей – просто еще одна гражданская война, свара между полевыми командирами в стране, настолько разоренной и отсталой, что там было практически не за что сражаться. Для Халили это было время разочарований, и он, подобно множеству других афганцев, глубоко негодовал из-за того, что правительство США и ЦРУ, сделав так много, чтобы помочь моджахедам достигнуть победы, теперь держались вне игры и отказались от участия в трагедии его страны.
Несмотря на разочарование, наши личные отношения остались теплыми и дружественными. Я мало что мог сделать для него кроме предложений сочувствия и поддержки. У нас не было посольства в Афганистане. Там не было сотрудников ЦРУ – я мог с уверенностью засвидетельствовать это. Исламабад мало что сообщал об афганских проблемах, прежде всего сосредоточившись на делах, связанных с наркотиками.
Летом 1994 меня назначили командовать нашей базирующейся в Европе программой операций по Ирану, и наши с Халили пути опять разошлись. Бетси назначили сотрудником службы общего обслуживания, отвечающим за расквартирование, большое дело для нее, и мы были рады отправиться работать в Европу.
Позже Халили был назначен афганским послом в Индии, это была важная должность, одна из тех, для которых Халили хорошо подходил. Хотя в тот момент это казалось маловероятным, это назначение обеспечило нам возможность встретиться вновь.

Я предполагал пробыть в Европе три-четыре года, но в октябре 1995 произошли непредвиденные кадровые изменения среди старших сотрудников ЦРУ и тогдашний глава подразделения в Исламабаде вернулся в штаб-квартиру, чтобы занять руководящую должность более высокого уровня. Меня попросили занять его место.
Это было предложение, от которого мне было очень сложно отказаться, я всегда хотел этого назначения. Мы с Бетси тщательно обсудили предложение. Хотя вновь оказаться в разлуке будет тяжело, работа была слишком хороша, чтобы отвергнуть ее. Я направился в Пакистан в январе 1996.
В начале августа 1996, проведя шесть месяцев в Исламабаде, я попытался отстраниться, чтобы изучить общую ситуацию в пакистано-афганском регионе. В то время Исламабад был озабочен, прежде всего, традиционными внутренними задачами. Мы контролировали все политические события, но основное внимание уделялось отношениям Пакистана с Индией. "Тайная" поддержка Пакистаном пакистанских и кашмирских групп повстанцев, воюющих с индийскими вооруженными силами в оккупированном Кашмире, гарантировала напряженность в отношениях между этими двумя странами, и угроза ядерной войны между ними была вполне реальна.
Ухудшающаяся экономика Пакистана и коррупция, процветающая вне зависимости от того, какая политическая партия была у власти, медленно но верно затягивали страну в нисходящую спираль депрессии, из которой, казалось, нет никакого выхода. Две основные политические партии – Лига мусульман, во главе с Навазом Шарифом и Пакистанская народная партия, возглавляемая Беназир Бхутто – как только оказывались у власти, становились неотличимы одна от другой. Обе партии сосредоточились на разграблении страны и наполнении своих счетов в иностранных банках таким количеством денег, какое только могли нахапать, когда наступал их черед припасть к кормушке.
Поражение, понесенное в 1994 году Хекматияром и партиями афганских моджахедов-фундаменталистов от Масуда и его Северного альянса, разочаровало пакистанцев, которые теперь были склонны рассматривать эти партии как безнадежное дело. В середине 1994 Пакистан начал сосредотачивать внимание на зарождающемся движении Талибан, возглавляемом Муллой Омаром.
Движение Талибан родилось в фундаменталистских медресе (духовных училищах) в пакистанских провинциях Белуджистан и Северо-западном пограничном регионе. Там были сотни этих маленьких медресе, дающих приют, еду и религиозное образование бездомной афганской молодежи и пакистанским беднякам. Эти школы поддерживались, прежде всего, наиболее фундаменталистскими религиозными политическими партиями Пакистана и частными пожертвованиями от богатых жителей Саудовской Аравии, делавшимися через несколько крупных саудовских исламских благотворительных организаций. В этих школах преподавали ограниченную, жесткую, почти бессмысленную версию ислама.
Мулла Омар был ветераном-моджахедом, получивший тяжелое ранение на джихаде, чье военное прошлое существенно затмевало знание Корана. К началу 1994 Омар перенес свою основную деятельность в Кандагар и постепенно начал выступать против коррупции и беззакония местных полевых командиров. Его ранние успехи приветствовались простыми людьми, уставшими от многих лет войны и подвергающимися жадным нападкам мелких командиров, возглавляющих мелкие группы вооруженных преступников. Омар набрал последователей, и они назвали себя талибы (защитники)*.
Пакистанцы быстро стали относиться к Талибану как к возможному способу достижения своих стратегических политических интересов в Афганистане и соответственно начали оказывать им полномасштабную поддержку. При их помощи Талибан с ростом военной силы и общественной поддержки начал продвижение, постоянно расширяя контроль над южной частью Афганистана. К середине 1996 Талибану удалось взять под свой контроль почти две трети страны. Вооруженные силы талибов, усиленные арабскими и пакистанскими добровольцами, стояли на окраинах Кабула, угрожая хрупкому влиянию, которое афганское Временное правительство имело в остальной части страны.
Однако в августе 1996 американское правительство не было обеспокоено политическими событиями в Афганистане. Была лишь пара вопросов, касающихся Афганистана, которые представляли для американского правительства хоть малейший интерес. Одним из них был серьезный уровень производства наркотиков в Афганистане и их трафик из региона в Европу. Также росло понимание того, что Афганистан становился крупнейшим прибежищем для международных террористов.
В то время, однако, в Исламабаде началось одно специфическое оперативное мероприятие, который косвенно касалось Афганистана – это была охота на Мира Амаля Каси. Каси был выходцем из пакистанского племени белуджей, утром 23 января 1993 убившим двух сотрудников ЦРУ и ранившим еще троих у главного КПП штаб-квартиры ЦРУ на 123-м шоссе в Маклине, Вирджиния.
Каси удалось бежать в Пакистан и, несмотря на все усилия ЦРУ и ФБР, он успешно избегал ареста. Он, как полагали, получил поддержку у своих друзей-соплеменников белуджей и скрывался на пограничной территории между Пакистаном и Афганистаном, перемещаясь где-то в районе между Кветтой в Пакистане и Кандагаром в Афганистане.
Исламабад организовал группу из афганцев, чтобы выследить Каси. Деятельность группы вызвала у нескольких аналитиков ЦРУ интерес к действиям талибов и местных персон, и в результате мы в Исламабаде начали получать конкретные знания о Талибане и ситуации на местах в Афганистане. (Хотя усилия, предпринятые нашей афганской группой в ходе охоты на Каси не окупились, я имел удовольствие быть соруководителем совместной с ФБР операции, которая привела к захвату Каси в июне 1997. Это история, которую стоит рассказать, хотя бы для того, чтобы внести ясность в отношении ключевой роли ЦРУ в той операции.)
Мне было ясно, что однажды, и довольно скоро, американское правительство должно будет осознать факт, что талибы готовы взять Афганистан под свой контроль и, завладев полнотой власти, Талибан превратит Афганистан в уникальное прибежище международного терроризма. За этим пониманием, несомненно, тут же последуют оглушительные вопли из Конгресса, желающего знать, почему ЦРУ проигнорировало ситуацию. Мы должны начать докладывать о происходящих в Афганистане политических событиях. Вопрос состоял в том, как обойти текущее близорукое отсутствие интереса Вашингтона к этой стране.
Пока мы раздумывали, как начать эту деятельность, выделилось несколько факторов. На пуштунском юге Талибан и их программа разоружения полевых командиров первоначально нравились среднему афганцу, уставшему от насилия за почти двадцать лет войны. Однако эта популярность истончалась по мере того, как талибы брали под контроль все большую часть страны. Извращенное видение ислама талибами стало причиной принятия жестоких, репрессивных законов, принесших в жизнь обычных афганцев, находящихся под их правлением, дополнительные боль и страдание. На юге страны постепенно зарождалось возмущение правлением Талибана, и было ясно, что многих племенных вождей пуштунов раздражало нахождение под репрессивной властью талибов. Многие из этих лидеров отважно сражались против Советов, а затем против афганского коммунистического режима, и я был уверен, что они сотрудничали бы с ЦРУ и против Талибана, если бы обстоятельства были соответствующими. Однако учитывая жесткий контроль талибов над населением на юге Афганистана, устанавливать такие контакты там будет трудно.
Однако на севере вооруженные силы этнического населения сцепились в бою с Талибаном, хотя без поддержки и помощи извне их неуклонно теснили и постепенно одерживали над ними верх. Потребуются некоторые усилия, чтобы восстановить контакты с этими полевыми командирами на севере, но я был уверен, что мы найдем многих из них готовыми возобновить отношения с ЦРУ.
Следуя этой логике, я чувствовал, что начинать надо было с Ахмад Шаха Масуда, министра обороны афганского Временного правительства, все еще остающегося единственной влиятельнейшей военной фигурой в стране. Он имел результативные контакты с лидерами всех этнических групп на севере, и у него были давно установившиеся отношения со многими нетаджикскими командирами по всей стране. Он вел борьбу с Талибаном, и силы его Северного альянса служили оплотом против надвигающихся военными формированиями талибов.
Мне была нужна законная оперативная необходимость оправдать восстановление контакта с Масудом. Хотя в Вашингтоне пока не проявляли никакого реального интереса к Талибану, там возрастало беспокойство по поводу того, что Афганистан служит прибежищем для Усамы бен Ладена и его последователей-террористов.
В мае 1996 бен Ладен под интенсивным давлением США, был вынужден переместить свою оперативную базу из Судана. Предыдущая деятельность бен Ладена в Афганистане сделала его логическим выбором как его следующего убежища. По прибытии в страну он был первоначально принят такими фундаменталистскими лидерами моджахедов как профессор Сайяф и Юнус Халес. Однако прошло немного времени, прежде чем авторитет бен Ладена в деле джихада, его антизападная позиция, и толстая чековая книжка вызвали интерес Муллы Омара, который вскоре объявил бен Ладена своим почетным гостем.
Кроме того, уже в 1990 пакистанцы начали направлять кашмирских боевиков для обучения в Афганистан, используя многие тренировочные лагеря моджахедов, расположенные на афганской территории вдоль границы с Вазиристаном. Такое перемещение имело смысл с точки зрения пакистанцев, учитывая усиливающееся давление, которое Соединенные Штаты и остальная часть международного сообщества оказывали на пакистанское правительство с целью остановить обучение кашмирских "Борцов за свободу" в Пакистане. Стекающихся в Афганистан арабских добровольцев, многие из которых были бежавшими из своих стран террористами, с распростертыми объятьями принимали в этих же лагерях, равно как добровольцев из Кашмира и Пакистана. Тесные отношения между этими отщепенцами, которые можно в настоящее время наблюдать в Пакистане, начали складываться в то время.
В середине 1996 года, когда возникла теневая структура этой террористической сети, бен Ладен стал основной целью ЦРУ. Его присутствие в Афганистане выглядело прекрасным оправданием моего визита в Кабул для встречи с Масудом, чтобы мы могли оценить его готовность и способность помочь ЦРУ в работе против бин Ладена и иностранных террористических элементов в Афганистане. Я также знал, что мой старый друг Халили, все еще бывший афганским послом в Нью-Дели, был ключом к тому, чтобы встреча с Масудом была успешной и позитивной. Я составил телеграмму, обрисовывающую мое предложение, и Контртеррористический Центр дал свое благословение на поездку и согласился выделить финансирование.

* Так у автора. На самом деле слово "талиб" (фонетический вариант "талип") является производным от арабского "талаба" – "искать". И означает ищущий, требующий, желающий. Т.е. учащийся, ученик, студент (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 05 июн 2017, 05:32 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо огромное.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 06 июн 2017, 17:15 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Халили с удовольствием принял предложение. Даже меня удивила скорость, с которой он взялся за подготовку визита. За день, прошедший после получения моего предложения, Халили связался с Масудом и получил его одобрение продолжать. Я думал, что со стороны Халили могло быть некоторое сопротивление возобновлению контактов с ЦРУ, учитывая его давнее негодование прекращением поддержки моджахедов американским правительством в 1992. Халили, однако, всегда имел прагматичное представление об американском участии в афганских делах, и в наших спорах последних лет он всегда говорил мне о своем убеждении в том, что, в конечном счете, ход событий вынудит Соединенные Штаты вновь сыграть свою роль в Афганистане.
Халили предложил даты для нашей встречи в Нью-Дели и дальнейшего путешествия в Кабул. Я скоординировал свои приготовления со штаб-квартирой и Нью-Дели, и в конце сентября 1996 мы с Халили встретились вновь. Я знал, что Масуд будет надеяться на финансовую помощь и политическую поддержку в его борьбе с Талибаном, но сказал Халили, что в настоящее время никто в Вашингтоне не хочет связываться с этим. Однако помощь в розыске бен Ладена и его ключевых заместителей могла оказаться выгодна Масуду, поскольку американское правительство при содействии Госдепартамента объявило большие денежные вознаграждения за арест бен Ладена и членов его ближайшего окружения.
Халили и я вылетели в Кабул на единственном пригодном к эксплуатации Боинге-727 авиакомпании "Ариана". Полет был именно таким, как я ожидал. Это был старый, плохо обслуживаемый самолет, в его салоне было лишь около тридцати мест, сгруппированных в его передней части. Остальная часть салона использовалась для перевозки грузов, с коробками всяческих размеров, деревянными ящиками, сумками, завернутыми в мешковину и перевязанными разноцветными веревками, наваленными беспорядочной грудой, тянущейся посреди салона и прикрепленной к палубе старой брезентовой сеткой. Привязные ремни были изношенными и рваными. Когда я спросил Халили, благоразумно ли лететь этим самолетом, он ответил комментарием: "Не волнуйся, Гэри, он все время летает благополучно", и устроился на своем месте. Я заткнулся и застегнул ремень.
Несмотря на некоторые случайные странные шумы и громкий скрип металла, полет на авиабазу Баграм прошел без осложнений. Баграм – это военный аэродром примерно в тридцати милях к северу от Кабула. Это был один из основных аэродромов, используемых Советами, а затем режимом Наджибуллы. Он подвергался нападениям, его обстреливали и бомбили – это было явно видно, когда мы стояли на покрытой рифлеными металлическими плитами площадке, ожидая прибытия нашего водителя. За прошедшие годы на авиабазе не было никакого ремонта. Я по очереди смотрел то на наземный персонал "Арианы" неуклюже тягающий тяжелые коробки и ящики, спуская их по пассажирскому трапу на перрон, то вдаль, на разрушенную авиабазу.
Рядом с местом, где мы стояли, виднелись глубокие дыры, пробитые в металлических полосах. Крыши некоторых ангаров обрушились, а стены были изрешечены, а вдалеке виднелось множество уничтоженных советских боевых самолетов, беспорядочно разбросанных, разбитых и заброшенных. (Они все еще находились там в 2001 и вызвали у "Джавбрейкера" некоторые проблемы, когда американские ВВС решили, что должны разбомбить эти "русские самолеты, расставленные по всему аэродрому"!)
Пока мы ждали, один из истребителей МиГ-27 Масуда, серо-коричневый, с красными опознавательными знаками, с подвешенной под ним единственной 250-фунтовой бомбой, взлетел и направился на восток, к Джелалабаду. Это было суровое напоминание о том, что силы талибов движутся от Джелалабада к Кабулу и ведут натиск на внешние рубежи обороны города с юга и запада. В данный момент ситуация на фронте была стабильна, но талибы выглядели уверенными и демонстрировали непрерывные успехи, особенно на востоке. Через Суруби, небольшой город на полпути между Кабулом и Джелалабадом, проходило крупнейшее шоссе, ведущее в Кабул с того направления. Электростанция, обеспечивавшая Кабул электричеством, находилась на протекающей через Суруби реке, и была для талибов столь же естественной целью, каковой была для моджахедов во времена джихада.
В том сентябре талибы практически ежедневно обстреливали ракетами и бомбили Кабул, но Халили заверил меня, что опасности нет. "Мы – маленькая цель, вы и я, а город большой. Кроме того, талибы все равно не умеют точно стрелять". (То же самое заявление моя группа услышит вновь в сентябре 2001.) Получив такую гарантию, я расслабился и принялся ждать прибытия нашего водителя.
Наш водитель Мумтаз, наконец, приехал и отвез нас в кабульский дом семейства Халили, ждать встречи с Масудом, которая должна была произойти "скоро". У хода дел в Афганистане есть свой собственный ритм. Планы составляются, встречи назначаются, но время этих событий всегда несколько неопределенное. Подозреваю, что, когда два афганца договариваются встретиться, они даже не говорят о времени – может упоминаться лишь неопределенное "утром" или "после обеда". Однако имея дело с иностранцами, афганец назначит время для встречи. При этом согласованное время не будет иметь отношения к тому, когда встреча состоится на самом деле. Это позволит иностранцу почувствовать себя комфортно – на некоторое время. Проведя тут годы, я начал называть этот феномен "афганским временем". И я подозревал, что "скоро", произнесенное в контексте нашей встречи с Масудом, попадает в ту же категорию.
Было около четырех пополудни, когда мы добрались до резиденции семейства Халили и, въехав в отчаянно нуждающийся в ремонте небольшой дом на участке, изначально принадлежащем отцу Халили, мы устроились, коротая ожидание за разговором. К 19.00 от Масуда не было никаких вестей, и малочисленная прислуга Халили подала нам обед из тушеной говядины и риса с восхитительной свежей дыней на десерт. Потом Халили занялся своими ежедневными делами, а я попытался занять себя чтением. Чуть ли не в полночь вспыхнула внезапная активность: нас вызвали на встречу с Масудом.
Приехало два Тойота Ленд Крузера: один для нас с Халили и второй для четырех вооруженных охранников, которые, видимо, должны были нас сопровождать. Нас препроводили в первую машину, которая, набрав скорость, помчалась, подпрыгивая и грохоча по совершенно темным улицам города. Это было довольно неприятно, но еще хуже были блокпосты, с которыми нам пришлось столкнуться на многочисленных перекрестках. Находившиеся на них молодые, хорошо вооруженные, изрядно возбужденные моджахеды, окружали наши машины, держа AK-47 наизготовку, в то время как один из них подходил к водительскому окну и тихим шепотом обменивался ночными паролями. Были реальные опасения, что сторонники талибов могут куда-то вылезти и организовать диверсию, так что охранники воспринимали обмен паролями всерьез. У меня сложилось впечатление, что нужно совсем немного, чтобы нервничающие молодые бойцы открыли огонь.
Я знал, что эта встреча с Масудом чрезвычайно важна. Халили заверил меня, что Масуд остался благодарен за помощь ЦРУ в годы джихада, и стремился выяснить возможность возобновления этих отношений. В то же время я знал, что Масуд негодовал по поводу того, что американское правительство бросило моджахедов в 1992 и, несомненно, с опаской относился к нашим побуждениям восстановить контакт с ним.
Я мало что мог предложить Масуду. У меня не было средств, которые я мог бы ему предоставить, и я не имел полномочий обещать ему поддержку в будущем. Но я мог заверить его, что ЦРУ чрезвычайно заинтересовано поиском сфер деятельности, где мы могли бы помочь друг другу. В особенности это касалось устранения Усамы бен Ладена и выдворения из Афганистана его последователей-арабов – я знал, что Масуд очень хотел видеть это. Моей целью было восстановление отношений с Масудом и заронить надежду на то, что успешное сотрудничество может дать "положительный эффект".
Помимо того, что Масуд и его формирования могли сделать в противостоянии с бен Ладеном, он был главной военной фигурой в Афганистане, а его престиж и влияние распространялись на все регионы страны. Он мог облегчить нам контакт со многими бывшими командирами моджахедов. Если мне не удастся убедить Масуда в ценности восстановления его отношений с ЦРУ, действия, которые нам придется предпринять для возобновления контактов с другими полевыми командирами, намного осложнятся. Кроме того, если Масуд откажется сотрудничать, в штаб-квартире потеряют интерес к попыткам иметь дело с более мелкими командирами. Я должен был сделать эту работу.
Масуд ждал нас в комфортно обставленной комнате в месте, которое, как оказалось, было австрийским посольством, а теперь служило гостевым домом для Масуда и правительства Раббани. Масуд был одет как обычно: в западного образца брюки цвета хаки, такую же рубашку и жилет. На голове была небрежно сдвинутая назад плоская шапка "читрали"*. Он был худощав, узколиц, с оливковой кожей и короткой, узкой бородкой и усами. Его присутствие привлекало внимание, и даже расслабленно сидящий на стуле, он притягивал взгляд. Он поднялся, чтобы поприветствовать меня. Его рукопожатие было твердым, и он смотрел мне прямо в глаза. Мы начали разговор на дари**. Вообще я довольно неплохо говорил на этом языке, но несколько подзапустил его и попросил, чтобы Халили был нашим переводчиком.
Я хотел скорее достичь взаимопонимания с Масудом. Я знал, что Халили ранее рассказывал ему обо мне, и что Масуд знал, кто я и какова была моя роль в годы джихада. Но я хотел начать беседу с личных тем и воспоминаний о прошлом, а не вязнуть в долгих, формальных обменах любезностями, обычных для таких встреч. Я сказал Масуду, что в 1988-90 годах был сотрудником, отвечавшим за связь с ним через его находившегося в Исламабаде брата, Ахмада Зию. Я рассказал о финансовой помощи, которую ЦРУ предоставило Масуду за тот двухлетний период, включая единовременное выделение крупных средств на проект реконструкции в Панджшерской долине, сделанное мной в мае 1989 – первый и единственный раз за все годы джихада, когда какой-либо группе моджахедов выделялись деньги на эти цели. Я знал, что услышу об ошибке, которую сделало правительство США, оставив моджахедов в 1992, но я подчеркнул положительную сторону, указав, какую поддержку ЦРУ оказывало Масуду в те долгие годы борьбы.
Масуд четко и ясно обрисовал историю борьбы с Советами, а затем и с коммунистическим режимом Наджибуллы. Его повествование было ясным, кратким и вдумчивым, он говорил без эмоций, просто перечисляя факты из истории того времени. Он коснулся разрыва американским правительством отношений с моджахедами сразу после достижения ими окончательной победы, и как это оставило новое правительство моджахедов без финансирования и поддержки, в которых они нуждались, чтобы укрепиться у власти. Это открыло двери пакистанцам, начавшим гражданскую войну, в которой они поддерживали Хекматияра и других религиозных фундаменталистов. Эти силы были побеждены, но страна заплатила за это высокую цену, а Масуд и другие командиры, сражавшиеся против коалиции Хекматияра, оказались ослаблены. Теперь Пакистан поддерживает Талибан, снабжая и финансируя его. Масуд сказал, что получает лишь символическую поддержку от иранцев и вынужден платить наличными за все снаряжение и боеприпасы, которые он получает от русских. Афганское Временное правительство, возглавляемое доктором Раббани, является законным правительством Афганистана. Но без поддержки со стороны Соединенных Штатов и других Западных правительств в этой борьбе будет трудно, если вообще возможно победить. Талибан, вероятно, в конечном итоге будет контролировать большую часть страны.
Мы говорили до самой ночи, и я перешел к свей главной теме: в настоящее время сотрудничество с ЦРУ по вопросам, касающимся бен Ладена и арабских террористов, принесет Масуду доброжелательное отношение и признательность американского правительства. Успех против бен Ладена и арабов принесет Масуду прямую выгоду на поле битвы, потому что арабские добровольцы сражались упорно и оказывались для Масуда настоящей занозой всякий раз, когда он сталкивался с ними. Я также сказал ему, что в американском правительстве уже начинает возрождаться интерес к Афганистану, и, в конце концов, со стороны высших политических деятелей Вашингтона последует давление, направленное на возобновление участия в афганских делах. Сотрудничая сейчас, Масуд поставит себя на первое место в очереди на получение помощи, которую принесет возобновление взаимоотношений.
Масуд четко понимал пользу, которую он мог извлечь из сотрудничества. Он мало чем рисковал, а если дела пойдут, как я предполагал, потенциальная выгода могла оказаться огромной. Он согласился сотрудничать во всю меру своих способностей, отметив однако, что вовлечен в ожесточенные бои с Талибаном и окружен протяженными линиями фронта. Поэтому преследовать бен Ладена будет затруднительно, пока его силы находятся в текущем положении. Я признал его замечания, но подчеркнул, что все-таки есть многое, что можно сделать. Мы рассмотрели возможные варианты того, как мы могли бы сотрудничать, и обсудили бывших командиров в других провинциях, к которым Масуд мог бы обратиться за помощью или убедить их сотрудничать с ЦРУ.
Когда мы завершили нашу беседу почти в четыре утра, я чувствовал, что достиг всего, на что рассчитывал. Масуд согласился предоставить всю информацию, какая станет ему доступна, о бен Ладене, его передвижениях и действиях. Масуд считал бен Ладена личным врагом, а арабские бойцы, которых спонсировал бен Ладен, были серьезным фактором в боях, полным ходом развернувшихся вокруг Кабула. Устранение бен Ладена было бы серьезным шагом в положительном направлении в борьбе Масуда за победу над Талибаном. Масуд согласился в дальнейшем встречаться в Кабуле со мной и любыми другими представителями ЦРУ, как мы пожелаем.
Оглядываясь назад, я могу сказать, что это было чрезвычайно значимая встреча. Дверь к будущему сотрудничеству с Масудом и Северным альянсом вновь была открыта, и усилия ЦРУ будут держать ее открытой на протяжении следующих пяти лет. Это оказалось критически важным для того, чтобы моя группа смогла оказаться в Афганистане 26 сентября 2001, встретив теплый, дружеский прием со стороны руководства Северного альянса.
Эта встреча была также своевременной, потому что спустя всего двое суток после нее талибы подкупом проложили себе путь сквозь оборону Масуда в Суруби и подошли к вратам Кабула. Вместо того чтобы причинять городу еще большие разрушения, Масуд решил отступить без борьбы. Талибы быстро заняли город, а Масуд построил на севере новую линию обороны, включающую значительную часть авиабазы Баграм. В сентябре 2001 эти позиции находились все там же.
За следующие пять лет узы доверия, установившиеся между мной и Масудом той ночью в Кабуле, выросли и окрепли. Эти отношения и доверие были ключевыми элементами, позволившими правительству США получить стратегическую базу и сильных местных союзников, необходимых для того, чтобы точно в нужное место и время обрушить максимальную мощь на основную часть боевиков Талибана и Аль-Каиды. Это привело к быстрой, решительной победе на поле битвы и избавлению Афганистана от гнета талибов.

* Читрали топи – она же паколь, паккуль, кховар, каузия. Традиционный афганский головной убор. Носится, в основном, пуштунами, нуристанцами и таджиками северного, северо-восточного Афганистана и Панджшерского ущелья. Нам больше известна как "пуштунка" (прим. перев.)
** Дари – парси, фарси-кабули, кабули, афгано-персидский язык. Язык афганских таджиков, хазарейцев и некоторых других этнических групп. Один из двух государственных языков Афганистана. Распространен главным образом в его северных и центральных провинциях, в Кабуле, а также на севере Пакистана и в восточном Иране. Носители дари как родного языка составляют почти половину населения Афганистана. Почти идентичен с таджикским языком, отличаясь от него лишь письменностью. Носители дари, персидского и таджикского языков без проблем понимают друг друга (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 07 июн 2017, 21:31 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
У Северного альянса была даже авиация? Это ввергло меня в легкий шок.
Как они ее обслуживали и кто на ней летал? Пастуха ведь за штурвал не посадишь...


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 07 июн 2017, 21:47 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
У Северного альянса была даже авиация? Это ввергло меня в легкий шок.
Как они ее обслуживали и кто на ней летал? Пастуха ведь за штурвал не посадишь...


Собственно, те же, кто это делал у "зеленых".

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 07 июн 2017, 23:17 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
Извините, но я не в теме.
Можно подробнее?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 07 июн 2017, 23:53 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
Извините, но я не в теме.
Можно подробнее?


Ну бабаи же, свалив Наджиба, пришли не на выжженную пустыню. Они получили довольно изрядное количество поставленной нами военной техники. Равно как и подготовленных нами людей, способных на ней воевать и обслуживать.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 11 июн 2017, 14:32 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПУТИ ИЗ ГЕРМАНИИ В УЗБЕКИСТАН

19-25 сентября 2001

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Наша часть группы прибыла в Рамштайн точно по расписанию. Мы с легкостью прошли формальные процедуры, связанные с прибытием, и получили наши сумки. Мы получили от экипажа разрешение оставить три коробки с деньгами при себе, избавившее меня от беспокойства, что они "затеряются по дороге". Нас, однако, ожидала вполне предсказуемая неразбериха с поиском автобуса, который должен был доставить нас во Франкфурт. Было холодно, шел моросящий дождь, и нам пришлось долго волочить наш багаж мимо свежевыстроенных заграждений, поспешно возведенных службой безопасности вокруг здания терминала после 9 сентября.
Когда мы нашли автобус, то были удивлены, узнав, что должны сами заплатить за наше путешествие. Водитель настаивал, чтобы мы использовали немецкие марки, если соберемся платить наличными. Он взял бы и доллары, если бы мы воспользовались кредитками, но он должен будет верифицировать каждую карту, чтобы удостовериться, что на них есть средства. Я решил оплатить весь счет с моей правительственной дорожной карты, но нам все равно пришлось прождать сорок минут, пока водитель бегал туда-сюда, названивая по мобильному в офис, пытаясь убедиться, что у меня есть $235 на карте. У меня было три миллиона под задницей, а мы застряли из-за 235-долларовой автобусной поездки. В конце концов, мы отправились в путь по мрачному, залитому дождем автобану, ведущему во Франкфурт.
Прием, оказанный нам на объекте, где находился временный офис службы снабжения ЦРУ, был вовсе не таким, как мы ожидали. Мы не ждали, что перед нами расстелют ковровую дорожку, но полагали, что местный персонал проявит волнение и заинтересованность. После 9 сентября мы были первыми прибывшими к ним сотрудниками ЦРУ, отправляющимися нанести удар по Аль-Каиде, и эти люди в том маленьком офисе были частью этой операции. Вместо этого наше прибытие, казалось, было для них лишь болью в заднице. По всей видимости, они предполагали, что должны будут обеспечивать крупномасштабное развертывание персонала, которое начнется в довольно отдаленном будущем. Лишь один или два человека в офисе знали, что нас ждет, так что им потребовалось время, чтобы понять, какое отношение мы имеем к той груде груза, что прибыла накануне вечером. Кто-то знал, что американец по имени Крис прибыл в город, но никто не имел понятия, где он мог остановиться, или когда он может появиться в офисе.
В конце концов, нас связали с сотрудником, который координировал наше дальнейшее путешествие, и он сказал, что мы вылетим в Ташкент ранним утром на зафрахтованном L-100. Это была хорошая новость, однако она означала, что нам нужно осмотреть две паллеты нашего груза и предпринять некоторые действия, чтобы еще уменьшить общую массу и размер нашего груза. Хотя L-100 мог легко перевезти все это, нас беспокоил вертолет, ожидающий нас в Узбекистане. Общий вес груза и пассажиров будет серьезной проблемой, но не менее важно, каким будет объем, отведенный для размещения всего этого в вертолете. Он был оборудован большим дополнительным топливным баком, который занимал изрядную часть грузовой кабины, а топливо в этом баке сократит количество веса, выделенного для груза и пассажиров. Вес был важен, потому что маршрут нашего перелета будет проходить через один из высочайших перевалов в горах Гиндукуша.
Крис прибыл где-то в половину третьего дня – позже, чем мы ожидали. У него были некоторые сложности с доступом на объект из-за усиленных мер безопасности, введенных после 9 сентября. Кроме того, он попал в снегопад во время пересадки в аэропорту Стамбула, так что его рейс, вылетающий во Франкфурт, задержался на несколько часов. Он опасался, что разминется с нами во время нашей краткой остановки во Франкфурте. Крис уже закупился зимней одеждой, и после краткой встречи мы отправили его в ближайшую американскую армейскую лавку, чтобы он мог взять себе что-то сверх того, что мы уже приобрели для него.

На следующий день мы проснулись рано и съехали из отеля в 05.15. Хотя ребята из службы обеспечения, возможно, и не были в восторге от нашего прибытия, они отлично справились с доставкой нас и нашего груза к самолету. L-100 ждал нас с опущенной рампой. Мы поздоровались с экипажем и после погрузки двух наших паллет взошли на борт. Это, без сомнения, будет путешествие без каких-либо излишеств. В передней части грузовой кабины находились расположенные по бортам красные брезентовые сидушки, а наш багаж и коробки с едой и водой были выложены рядком между ними. Перед передней переборкой было небольшое свободное пространство с предназначенными для нас писсуаром и небольшим биотуалетом. Оба стояли совершенно открыто. Мы выбрали места, и я, почувствовав, как брезент провисает на металлическом трубчатом каркасе, решил, что это будет долгий, некомфортный перелет. То, что бортмеханик раздал нам беруши, лишь укрепило мои подозрения об уровне удобств, который нам предстояло испытать на протяжении следующих шести часов.
Невзирая на спартанские условия, перелет оказался удивительно комфортным. Мы могли растянуться на брезентовых сиденьях и даже взобраться на груз, чтобы поспать. Для долгих разговоров было слишком шумно, но там была микроволновка, а бортмеханик позаботился, чтобы в самолете была легко разогреваемая еда и безалкогольные напитки. Мы провели время за чтением и сном, и приземлились в Ташкенте в 20.30.
У самолета нас встретили сотрудники ЦРУ и несколько служащих узбекской турфирмы, работавшей по контракту с американским посольством. У них были связи с таможней и иммиграционной службой аэропорта. Вначале возникла некоторая неразбериха из-за отсутствия у нас узбекских виз, но в конце концов сотрудники узбекской иммиграционной службы согласились впустить нас в страну. Самолет быстро разгрузили, и мы двинулись в американское посольство, следуя за везущим наш груз большим грузовиком русского производства. Пока наш груз разгружали в недавно построенный склад на территории посольства, я отправился в главное здание, чтобы встретиться с руководителем местного отделения ЦРУ и разузнать последние новости относительно нашего развертывания. Даже в 23.00 работа кипела, а руководитель, молодой сотрудник, которого я знал уже несколько лет, отлично исполнял свои обязанности. Он прибыл в Ташкент, ожидая, что это будет спокойное времяпрепровождение в находящейся на задворках центральноазиатской стране, а теперь оказался в самом центре кипучей деятельности, под пристальным вниманием с самого верха. Я позвонил в штаб-квартиру, связавшись с КТЦ, ближневосточным отделом и ОСМ, и вслед за телефонными звонками отправил формальную шифротелеграмму с сообщением о нашем безопасном прибытии.
К полуночи мы добрались до отеля "Шератон", усталые, но возбужденные. Мы были приятно удивлены, увидев, что весь персонал на ресепшене состоит из молодых, привлекательных женщин, одетых в чрезвычайно короткие мини-юбки. Какая досада, заявил Рик, что отель не мог позволить себе купить каждой из них по целой юбке, но никто из группы не жаловался. Нам подтвердили, что Док въехал в отель, и Мюррей тут же позвонил ему в номер, чтобы сообщить, что мы встречаемся на завтраке в 8.00. Эти двое, бывшие очень близкими друзьями, принялись обмениваться шутками. Эти приколы и подтрунивание друг над другом длились на протяжении всей нашей командировки.

Мы узнали, что наш вертолет все еще в ремонте, но будет готов через день, самое позднее через два. Двое пилотов, которые будут им управлять, уже в пути и будут здесь через два дня. Оставалась также была проблема ожидания снятия бюрократических препон, чтобы правительства Узбекистана и Таджикистана дали нам согласие на пролет через их воздушное пространство на нашем пути в Афганистан. Этот вопрос решался на высоком дипломатическом уровне, включая самого госсекретаря США. Мы ничего не могли сделать, чтобы повлиять на эти переговоры, так что нам нужно будет сосредоточиться на том, чтобы быть полностью готовыми к вылету, как только наш рейс будет одобрен. Следующие четыре дня мы провели в деятельном ожидании получения зеленого света.
Паппи распаковал все свои средства связи и полностью проверил их. Спутниковые телефоны обеих систем были проверены, а все предназначенные для них батареи заряжены. Наши портативные генераторы заправлены и проверены. Мы распаковали оружие и проверили каждую единицу, а затем провели несколько часов, снаряжая тридцатипатронные магазины для AK-47 и размещая их в подсумках снаряжения, которое мы наденем, как только окажемся на территории Афганистана. Мы проверили навигаторы системы GPS, и Стэн научил каждого из нас пользоваться ими. Мы сделали кое-какие покупки в городе, приобретя упаковки воды в бутылках и несколько маленьких русских биноклей, которые выглядели качественно сделанными и были на удивление недорогими.
Мы также купили большой чемодан из толстого черного пластика, в который хоть и очень плотно, но сумели затолкать все деньги. Чемодан получился тяжелым, но это был намного более удобный способ транспортировки наших финансов. Кроме того мне понравилась идея приглядывать за одним большим чемоданом вместо трех коробок меньшего размера. Из-за кажущейся бесконечной, но все же необходимой нужды перетаскивать и двигать груз мне стало неудобно следить за деньгами.
В течение нескольких следующих дней дипломатические переговоры с узбекским правительством, казалось, прогрессировали, и нам сказали, что мы можем рассчитывать на получение от них разрешения на перелет. Таджики, однако, все еще колебались. На таджиков имели влияние русские, и нам сказали, что Вашингтон надавил на них, чтобы те убедили таджиков согласиться. Если это потерпит неудачу, то нам придется рассмотреть более опасный маршрут, совершив бросок на юг из Узбекистана в афганское воздушное пространство, потом прижаться к границе и лететь на восток над контролируемой Талибаном территорией. Когда мы достигнем территории Северного альянса, то сможем повернуть на юг и через горы Гиндукуша направиться в Панджшер.
Последний план встретил большое сопротивление как в Вашингтоне, так и со стороны узбекского правительства, поскольку подвергнемся большому риску, пролетая несколько сотен миль над территорией Талибана. У нас не будет авиаподдержки, чтобы подавить ПВО противника, равно как будет отсутствовать какая либо возможность эвакуации воздушным способом. Если мы потерпим крушение на контролируемой талибами территории, то нем придется выбираться самостоятельно. В течение нескольких дней казалось, что если мы не получим от таджикского правительства одобрение на перелет, наше задание окажется под угрозой срыва.
Крис через наших ташкентских хозяев занимался установлением контактов с командирами афганского сопротивления. Они были аффилированы с Северным альянсом Масуда, и их силы будут сражаться вместе с подразделениями северного альянса, базирующимися в Панджшерской долине. Мы хотели, чтобы "Джавбрейкер" мог установить непосредственный контакт этими командирами или их представителями, как только мы окажемся там. Я вскрыл первую упаковку наличности, выдав Крису $50000 для передачи старшему командиру Назара Шиа, который оказался с визитом в Ташкенте. Мы имели с ним дело в течение многих лет во время джихада против Советов. Он и его силы показали высокую эффективность в Кабуле и его окрестностях.
Наши пилоты, Эд и Грэг, прибыли 23 сентября и немедленно принялись за работу вместе с Баком, нашим механиком, производя последние доделки нашего вертолета. В полдень следующего дня они объявили, что вертолет полностью подготовлен и готов к вылету. Эд с Грэгом оба были высококвалифицированными пилотами, в прошлом служившими в Силах специального назначения США, оба имели тысячи часов налета на всех возможных типах вертолетов. Бак был столь же опытен и, пройдя школу армейской подготовки, мог починить любой механизм, от вертолетной турбины до портативного генератора или двигателя внедорожника русского производства.
Утром 25 сентября, мы получили официальное подтверждение, что как узбекское, так и таджикское правительства согласились на использование нами своего воздушного пространства. На следующий день мы могли начать развертывание. Тут же был составлен план полета. Мы загрузим вертолет в 06.00 и вылетим в Душанбе, где приземлимся для дозаправки, затем заберем двух членов афганского Северного альянса – один из них был представителем альянса в Душанбе, а второй опытным пилотом-вертолетчиком, который будет давать нашим пилотам советы и наставления по ходу полета. Затем мы вылетим и отправимся к Гиндукушу и пересечем горы через перевал Анджуман, высота которого, по словам наших пилотов, составляет 14500 футов*.
Мы бросились паковать средства связи, а затем проверять, чтобы все коробки были как следует запечатаны, сложены и сосчитаны. Мы забрали наши вещи из стирки, отправили телеграммы в штаб-квартиру, и договорились с нашим ташкентским сотрудником службы обеспечения насчет трансфера в аэропорт на следующее утро. Мы были обеспокоены организацией нашего отбытия из Ташкента едва ли не больше, чем каким-либо еще аспектом нашего плана, поскольку назначенный в Ташкент молодой сотрудник службы обеспечения оказался весьма проблемным. Его отношение к нашему прибытию в посольство заключалось в том, что ведение дел с нашей группой раздражало его. Однако мое беспокойство оказалось излишним, переезд в аэропорт прошел гладко. Я подозревал, что тот сотрудник был просто счастлив видеть, что мы отбываем.
Мы вернулись в Шератон ближе к вечеру, запланировав подъем на 03.50. Все были взволнованы. С момента получения известия о развертывании прошло одиннадцать беспокойных суток: дней, наполненных тяжелой работой, долгих часов ожидания, раздражения бюрократическими задержками и эмоционального прощания с нашими любимыми. Ожидание закончилось. Завтра утром начнется настоящее приключение.

* 4420 метров (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 13 июн 2017, 17:32 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наш вертолет, рабочая лошадка русского производства, дрожал, стараясь удержать высоту, когда мы постепенно карабкались к перевалу Анджуман высотой 14500 футов, который проведет нас через горы Гиндукуша, а затем вниз, в долину Панджшера. Даже при том, что наш вертолет был полностью отремонтирован и модернизирован опытными механиками, этот полет через перевал был на пределе возможностей машины.
Наш груз был тяжел, несколько тысяч фунтов снаряжения и оборудования было распихано по всем углам и закоулкам грузовой кабины. Помимо пилотов и Бака, нашего механика, на борту было девять пассажиров, и у каждого было по нескольку тяжелых сумок с личными вещами. Самой тяжелой единицей груза был большой деревянный ящик с нашим оружием и боеприпасами. Самая важная единица груза, большой черный пластиковый чемодан, в котором находились деньги, был у меня на виду, зафиксированный крепежными ремнями. Предметы снабжения, личные вещи, запас топлива и мы, двенадцать человек, находящиеся на борту, доводили нагрузку до максимума, с которым этот вертолет мог справиться на этой высоте.
Я сидел на холодном металлическом полу вертолета, прислонившись к своему рюкзаку. Я втиснулся в угол в передней части маленького пространства, отведенного для пассажиров, между переборкой и брезентовыми сиденьями с металлическим каркасом. Становящийся все холоднее воздух задувал из вентиляционного отверстия, находящегося где-то позади меня, и я поплотнее затянул куртку, чтобы защититься от арктического дуновения. Остальные шестеро членов моей группы скучились на нескольких брезентовых сиденьях либо сидели на упаковках с грузом.
Крис прислонился к низкому штабелю коробок с пайками, сложенных возле стенки фюзеляжа напротив меня. Он смотрел в один из нескольких иллюминаторов, наблюдая за заснеженными горами, проскальзывающими мимо нас, их пики возвышались над нашим напряженно трудящимся вертолетом. Он повернулся, посмотрел на меня и улыбнулся, подняв большой палец правой, одетой в перчатку руки. Все его лицо расплылось в улыбке. Почти тридцати семьи лет, светлобородый, он был, как и остальные, одет в теплую туристическую одежду, шерстяную шапку и перчатки, чтобы защититься от холода, пока мы лезем на перевал.
Машина вновь задрожала и звук лопастей винта изменился, на несколько секунд став более высоким и пронзительным. Я просмотрел в Бака, сидевшего рядом с Крисом. Белые пластиковые наушники связывали его с кабиной, и я видел, что он внимательно вслушивается. Через несколько секунд он повернулся к остальным и, подняв правую руку, сделал жест в виде перевернутой буквы U – рука поднялась, двинулась прямо, а потом опустилась. Затем он показал большой палец. Мы преодолели перевал Анджуман! И лишь тогда – когда все мы заулыбались и, потрясая кулаками, закричали "Да!" – я понял, что задержал дыхание. Впереди все еще был опасный полет, но худшее теперь осталось позади.
В отличие от фильмов, в военном вертолете слишком шумно, чтобы поддерживать нормальный разговор, кроме того, у нас были вставлены мягкие резиновые затычки для ушей или надеты пластиковые противошумные наушники. Я откинулся назад, немного расслабившись, и начал оценивать ситуацию. В данный момент наше место назначения находилось примерно в сорока пяти минутах лета на юг к вертолетной площадке, используемой нашей будущей принимающей стороной, афганским Северным альянсом (СА). Помимо этого мы имели мало представления о том, что обнаружим по приземлении.
Трагическая смерть Масуда от рук террористов 9 сентября 2001 удалила его из расчетов. Я мог лишь размышлять о воздействии смерти Масуда на лидерство в альянсе. Мы знали, что непосредственно после убийства группа, осуществлявшая лидерство, сплотилась и связалась со старшими командирами по всему северу, заверяя их, что альянс держится, и борьба с Талибаном будет продолжаться. Но мы не знали, как распределились бразды правления, и не идет ли полным ходом борьба за власть среди ближайшего окружения Масуда. Я знал, что нас встретят по дружески, но неуверенность в том, кто на самом деле был главным и относительно того, в каком состоянии мы найдем это новое руководство, волновала меня.
Я почувствовал толчок локтем в плечо и поглядел на Рика. Он кивнул на Мумтаза, наш основной контакт с СА, одного из тех двух афганцев, которых мы забрали утром когда сели для дозаправки в Душанбе. Я был приятно удивлен, узнав в Мумтазе молодого водителя, который встретил Халили и меня на авиабазе Баграм в сентябре 1996 во время моего визита к Масуду. Мумтаз, очевидно, с той поры вырос в обществе. Он укутался в свою толстую куртку с поднятым капюшоном, большую часть лица закрывал платок "панджшири" с бело-черным рисунком. Его глаза были закрыты. Рик наклонился к моему уху и, сняв наушник с одного уха, сказал: "Наш приятель выглядит немного напуганным".
Я кивнул в ответ и склонился к его уху. "Да, но в чем его винить? Он уже долго связан с нами. Кто знает, что будет, когда мы приземлимся?" Я улыбнулся.
"Я тоже был бы не особенно счастлив". Рик кивнул, улыбнулся, и мы вернулись к нашим размышлениям.
Мумтаз в течение многих лет был одним из основных представителей СА в Душанбе, работая на Амруллу Салеха, одного из наиболее доверенных молодых соратников Масуда. ЦРУ было в регулярном контакте с Салехом и находящимися при нем членами СА в течение, по крайней мере, двух прошедших лет. Мы знали, что в свои двадцать восемь или около того лет Мумтаз был талантливым лингвистом, превосходно говоря на английском и прилично на русском языке. Он родился и вырос в Панджшере и, говорят, был фаворитом Масуда. Назначение в Душанбе считалось чрезвычайно желанным, и только доверенному протеже Масуда могли дать эту работу. Садясь к нам Мумтаз сказал, что Салех назначил его в нашу группу на все время, что мы будем в Афганистане.
Вторым афганцем на борту был Насир, подготовленный русскими пилот-вертолетчик, который присоединился к Северному альянсу, когда в апреле 1992 афганский коммунистический режим был наконец побежден. Насир летал, воюя за Советы, пока они не вышли из Афганистана в феврале 1989, затем летал для коммунистического режима Наджибуллы, действительно совершая боевые вылеты против сил Масуда. Когда Наджибулла был побежден и повис на фонарном столбе в Кабуле, Насир присоединился к победившему Северному альянсу. Для нас это могло показаться странным, но переход на другую сторону в Афганистане никогда не был чем-то необычным. Насиру теперь доверяли, и во многих случаях он даже возил Масуда. В СА его считали одним из лучших вертолетчиков. Насир разместился на третьем месте в кабине, между нашими двумя пилотами, слегка позади них. Он показывал им, каким маршрутом им лучше всего лететь после того, как мы вошли в воздушное пространство Афганистана, проводя их через предательские извивы и повороты Панджшера.
Примерно через час после взлета Насир указал на группу людей, находившихся на оборонительной позиции на вершине холма, отметив, что это силы талибов. Когда Эд резко отвернул вертолет от холма, Насир засмеялся и сказал: "Мы летим слишком быстро для них, и в любом случае они не умеют метко стрелять. Не беспокойтесь". Если бы у людей на земле было время, чтобы разглядеть, они могли бы задаться вопросом, кто мы такие – наша машина несла нейтральную песчаную окраску с красной полоской. Ее поменяют, как только мы окажемся в долине Панджшера.
Мюррей стоял рядом с Крисом и, облокотившись на гору груза, выглядел расслабленным: у него был богатый опыт такого рода дел. Имея впечатляющий вид, он был хорошо за шесть футов ростом, с широкими плечами и узкой талией. У него была коротко подстриженная борода, на голове черная бейсболка. Он был таким человеком, которого хотелось иметь на своей стороне, если предстоит отправиться в бой.
После посадки в вертолет Док перебрался через груз и исчез в задней части кабины. Худощавого, легкого телосложения, седоволосого, его было легко недооценить. Помимо многолетнего военного опыта и участия в многочисленных военизированных операциях ЦРУ он был экспертом по психологическим операциям ("псиопс").
Стэн сидел напротив меня, на откидном сиденье, находящемся на переборке возле двери. Ему было сорок, но моложавое лицо, очки и аккуратно подстриженные светлые волосы скрывали обширный военный опыт, полученный за годы службы в Корпусе морской пехоты. Его предпочтение носить коричневые вельветовые спортивные пиджаки с кожаными накладками на локтях придавало ему профессорский вид. Но понаблюдав последние несколько дней за его работой, я понял, что помимо блестящего таланта (и степени магистра Гарварда), он имеет превосходную физическую форму и силен как бык.
Паппи сидел рядом с Баком и, согнувшись, работал с рацией, прикрученной под его брезентовым сиденьем. Он был около пяти футов десяти дюймов ростом, крепко сложенный, с вьющимися темными волосами, в которых только начал появляться перец. Паппи впечатлил меня: было ясно, что он является экспертом в своей области и обладает огромной работоспособностью. Его чувство юмора было заразительным, и они с Риком уже начали обмениваться впечатлениями от "Братьев Маркс", пересказывая друг другу длинные диалоги из фильма.
Бак внезапно принялся махать рукой, привлекая наше внимание. Он поднял обе руки и вытянул все пальцы – десять минут до приземления. Наш почти пятичасовой полет почти закончился. Давление непрерывно менялось по мере того, как мы спускались в долину, и я почти машинально продувал уши. Температура в вертолете начала повышаться, и теперь нам было почти тепло. Горы в иллюминаторе позади Криса теперь были не заснеженными, а коричневыми и каменистыми.
Я также почувствовал первые симптомы головной боли в виде небольших, острых очагов, гнездящихся позади глаз. Док предупредил нас, что почти часовой набор высоты, и преодоление Анджумана без кислородного оборудования, вероятно, вызовет у некоторых из нас проблемы – головные боли, обезвоживание и усталость. Эти симптомы будут усилены нашим проживанием в Панджшере на высоте более шести тысяч футов. Меня посетила циничная мысль, что с моей-то удачей у меня будут все три симптома, а то, пожалуй, и еще несколько. К сожалению, тут я оказался прав.
После сигнала Бака произошла вспышка активности, когда мы собирали наше личное снаряжение, подтягивали ремни и убирали перчатки, шарфы и другие ненужные вещи. Затем мы успокоились, пережидая последние минуты полета. Долгие дни, тянувшиеся с момента начала планирования этого задания, почти закончились, и мы были теперь лишь в нескольких минутах от посадки. Это была отрезвляющая мысль, поскольку мы, десять американцев, теперь находились в глубине Афганистана, где нас защищали лишь формирования Северного альянса Масуда. Вертолет, в котором мы находились, будет единственной ниточкой, связывающей нас с внешним миром. Ближайшие американские войска находятся в Узбекистане, слишком далеко чтобы от них была какая-либо польза, если мы попадем в беду. Он даже если это было бы не так, у них еще не было полномочий действовать.
Вертолет замедлился и завис, казалось, едва двигаясь вперед. Я взглянул на часы – было 14.40. Бак, стоя в проеме двери, наблюдал за нашим продвижением, и он повернулся в тот самый момент, когда произошел легкий толчок. Вертолет слегка покачнулся и замер. Бак усмехнулся и снова поднял руку, показав большой палец. Мы приземлились!
Бак открыл дверь и установил металлическую лесенку. Винты поднимали красноватую пыль, и Бак придерживал свою бейсболку, когда спустился на землю и двинулся по кругу к передней части машины, производя визуальную проверку безопасности. Затем по его сигналу пилоты выключили двигатели. Внутри все мы теперь стояли, всматриваясь в маленькие иллюминаторы, пытаясь хоть мельком увидеть, что происходит снаружи. Лопасти ротора начали замедляться с затихающим свистом. Мюррей протолкался вперед и спустился по ступенькам, стремясь первым из группы оказаться на земле. Мы с Риком обменялись взглядами и, одновременно покачав головами, рассмеялись.
Я последовал за Мюрреем, осторожно ступая по узким металлическим ступенькам – после перелета мои ноги внезапно оказались немного неустойчивыми. Яркое солнце заставило меня зажмуриться. Небо было ясным, безоблачно-синим, а воздух был теплым. Я спрыгнул на голую красновато-коричневую землю посадочной площадки и отошел от вертолета, чтобы дать место для выхода остальным. Мумтаз последовал за мной, а затем поспешно двинулся прочь, чтобы поприветствовать группу афганцев, стоящих в нескольких ярдах от круга, описываемого лопастями ротора. Когда мы собрались с чувствами, то заметили, что оказались окружены афганцами, каждый из которых стремился поприветствовать нас и пожать руку. Было 14.45 26 сентября 2001, и мы находились в глубине долины Панджшера, в северо-восточном Афганистане.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 26 июн 2017, 00:42 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Оказанный нам прием был столь дружественным и позитивным, как мы и ожидали. Наши хозяева были явно рады заполучить нас к себе. Мумтазвозглавил деятельность на посадочной площадке, взявшись руководить погрузкой наших личных вещей в кузова нескольких пикапов Тойота Хайлюкс с двойной кабиной и распределяя членов группы по местам в этих грузовиках или стоящих неподалеку русских внедорожниках, и готовясь выехать в наш лагерь. Я оставался у вертолета, пока не был выгружен тяжелый черный чемодан с нашими деньгами, и я тщательно закрепил его в багажнике внедорожника, в котором должен был ехать. Летный экипаж вместе с Мюрреем, остался на месте, проследить за разгрузкой снаряжения, закрепить и зачехлить вертолет. Когда все утряслось, наш маленький конвой тронулся.
Место, где находилась посадочная площадка, называлось Астанеш. Оно лежало на восточном берегу реки Панджшер, ширина которой в этом месте составляла примерно сто ярдов с довольно быстрым течением. Рядом с посадочной площадкой реку пересекал металлический подвесной мост. Мы предполагали, что пересечем реку по нему. Я с Риком и Крисом сидел во внедорожнике, который был головной машиной конвоя. Когда мы покатили вперед, водитель направился вниз по течению мимо моста, двигаясь прямо к реке.
Я развернулся и поглядел на остальных, получив в ответ смущенные взгляды и пожатия плечами. "Уж не думаете ли, что мы собираемся переправляться через реку вброд?" спросил я. Прежде чем кто-либо успел ответить, водитель резко затормозил и принялся неуклюже дергать скрежещущую коробку передач. В конце концов ему удалось переключиться на полный привод.
"Полагаю, что ответом будет да," сказал Крис. Следующим рывком водитель воткнул сцепление и скатил машину с берега, подняв фонтан брызг, заливших лобовое стекло. Вода тут же поднялась выше уровня пола, плещась вокруг джипа, хотя, кажется, внутрь мы ничего не начерпали. Река была относительно мелкой, ее русло было покрыто гладкими камнями размером с баскетбольный мяч. Похоже, тут был старый, наезженный путь через реку, и внедорожник вполне успешно продвигался вперед, подпрыгивая, раскачиваясь и дергаясь, в то время как водитель старался удержать нас на верном пути. В промежутке между прыжками Крис спросил: "А что будет, если мы заглохнем?" Как будто в ответ двигатель джипа зачихал, а затем замолк. Сидя на переднем пассажирском сиденье, я видел, как течение нагоняет воду на мою дверь.
Нависшая драма, похоже, оставила нашего водителя безучастным. Игнорируя наши возбужденные комментарии, он просто раз за разом включал стартер. Машины, шедшие позади, проходили мимо, поднимая волны. Никто из них не предложил помощи. Здорово, подумал я. Сейчас водитель зальет двигатель, потом джип затопит водой, и мы утонем через несколько минут после прибытия. Я повернулся назад и, смеясь над ситуацией, спросил: "Ну что, переправляемся пешком, или как?" В этот момент двигатель схватился, зачихал, потом заработал. Водитель улыбнулся и дал газу. Скрежеща передачами и раскачиваясь, мы тронулись вновь, и через несколько минут машина выбралась из реки на противоположном берегу. Нас изрядно растрясло, по, к нашему удивлению, мы остались сухими.
Впоследствии мы узнали, что искусно сработанный подвесной мост мост был пешеходным. Он выглядел прочным, но разрушился бы под весом любой машины. Для них переправа вброд была единственным способом пересечь реку. На протяжении следующих сорока дней мы множество раз ездили на посадочную площадку и обратно, ни разу не промокли, и больше никогда не застревали.
Мы направились на север, двигаясь обратно вдоль долины, над которой летели сюда. Путь, которым мы двигались, едва ли можно было назвать дорогой. Он не имел твердого покрытия, был шириной в полторы полосы и усеян такими рытвинами, что внедорожник постоянно подпрыгивал и дергался, независимо от того, насколько медленно ехал водитель. В первые же минуты меня подбросило на сиденье и сильно ударило головой об лишенную всякой амортизации крышу. Через несколько секунд я, отброшенный вправо, врезался головой в стекло двери. Эти удары никоим образом не ослабили головную боль, которую я пытался победить. Я быстро научился сидеть враспор: плотно упершись напряженными ногами в края перегородки моторного отсека, правой рукой сжав ручку над окном и удерживая задницу на некотором расстоянии над подушкой сиденья, чтобы лучше справляться с подскоками и внезапными рывками. Оказалось, что мы были всего чуть более чем в миле от кишлака Барак, где нам предстояло расположиться, но нам потребовались более пятнадцати мучительных минут, чтобы добраться туда.
Барак оказался скопищем домов с каменными стенами, часть из которых выстроилась по обе стороны дороги, в то время как другие были беспорядочно разбросаны позади них. Стены некоторых домов были по традиции обмазаны глиной. Среди мелких домиков выделялись одно или два крупных строения. Мы въехали, подняв облако серо-коричневой пыли. Водитель принялся гудеть, предупреждая случайные небольшие группы детей и взрослых, стоящих по сторонам дороги, обычно перед тем, что выглядело как небольшие открытые лавочки с маленькими прилавками, на которых лежали фрукты и овощи. Когда мы выехали из кишлака, дорога повернула направо, но мы свернули с нее налево, в изрытое колеями голое поле. Справа от нас находился крупнейший склад боеприпасов Северного альянса. Он был окружен высокой изгородью из колючей проволоки, внутри которой находилось одно здание с обмазанными глиной стенами. Остальная территория была заполнена большими деревянными ящиками с артиллерийскими снарядами и чем-то похожим на открыто выложенные 122-миллиметровые ракеты, некоторые из которых были свалены грудой внутри ограждения. Примерно в пятидесяти ярдах прямо позади склада находилось большое каменное строение. Наша машина направилась прямо к нему – это явно было наше место назначения. "О, прекрасно!" произнес Рик с заднего сиденья. "Мы собираемся жить прямо рядом со складом боеприпасов. Если та штука когда-нибудь долбанет, мы все превратимся в пыль". На этой радостной ноте джип резко затормозил позади остальных машин нашего конвоя, и, окруженные облаком взметнувшейся пыли, мы неуклюже выкарабкались наружу.
Мумтаз возглавил наш комитет по встрече, который уже вовсю занимался вытаскиванием нашего снаряжения из остальных машин. Не прекращая выкрикивать приказы подчиненным, Мумтаз подвел к нам Яна Мохаммеда, высокого, крупного беловолосого афганца, которого представил как управляющего нашим объектом. Во время нашего пребывания здесь он будет отвечать за наше обеспечение. Афганский персонал, состоящий главным образом из молодых ребят старшего подросткового возраста, среди которых затесалось несколько седых ветеранов, повыкидывал наше снаряжение из машины. Я с некоторым трепетом наблюдал за тем, как один из юношей сражался с тяжелым денежным ящиком. Стэн сказал, что проконтролирует его переноску и приглядит за ним, пока все не устаканится. Как только к нам присоединилась остальная часть группы, Ян Мохаммед провел нас по расположению.
Комплекс был построен на склоне и состоял из двух основных зданий, расположенных одно над другим вверх по склону. Сначала мы обследовали нижнее здание. Оно находилось на одном уровне с воротами на въезде. Это была длинная постройка, и хотя там имелась крыша, интерьер был закончен лишь наполовину. Строительные материалы – кирпичи, инструменты, необработанные бревна, кучи песка и щебенки – были свалены во внутреннем дворе вдоль одной из стен, занимая примерно половину ее длины. В передней, завершенной части было две больших комнаты и длинная прихожая. За ведущей из холла дверью находилась вторая половина, состоящая из трех или четырех комнат меньшего размера. Нам было предложено занять переднюю половину дома, одна комната будет служить жильем мне, а вторая – Мумтазу. Наши афганские хозяева воспользуются для проживания меньшими комнатами. Прихожая будет служить хранилищем для большей части нашего снаряжения и припасов.
Изначально я сопротивлялся тому, чтобы сделать большую комнату своей спальней, но Ян Мохаммед настоял на этом, поскольку Крис сказал, что я генерал и очень высокопоставленный чин. Для Яна Мохаммеда и всех афганцев, с которыми мне предстояло иметь дело, я тут же стал "Ага Генерал" – "старшим генералом". Ничего не поделаешь, просто личная комната для меня одного. Я был несколько смущен, когда увидел стесненные условия, в которых предстояло жить остальной части группы, но учитывая неприятные проблемы со здоровьем, с которыми мне предстояло столкнуться, я частенько был рад возможности уединиться.
Другое здание было полностью завершенным, но при этом примерно вполовину короче первой постройки. Расположенное выше по склону, оно имело террасу с металлическими перилами, с которой открывался превосходный вид на горы, образующие восточную сторону долины на другой стороне реки Панджшер, и довольно неплохой – на юг, за наш кишлак в сторону посадочной площадки, которая была вне поля зрения, скрытая за поворотом долины. К этому зданию было пристроено небольшое сооружение с тем, что могло сойти за кухню и маленькая комната с простейшими туалетными удобствами. Помню, заглянув в туалет, я увидел, что там была маленькая раковина. Сам "туалет" представлял собой устроенный вокруг дыры в полу выложенный кафелем квадрат с парой приподнятых и направленных прочь от стены приступок для ног. За годы, проведенные в Южной Азии, мне уже приходилось сталкиваться с подобного рода "устройствами", и я не задумывался по этому поводу. Эта маленькая комнатка не даст нам всем покоя на протяжении следующих сорока дней.
Ян Мохаммед с гордостью пояснил, что Ахмад Шах Масуд использовал этот объект в качестве своего штаба всякий раз, когда оказывался в этой части долины, и расположенное выше здание – самое лучшее в кишлаке. Большая комната, выходящая на террасу, была у Масуда офисом, она будет служить нашим рабочим помещением. Две маленькие комнаты позади зала будут служить спальнями для остальной части группы. Крис, любивший жизнь на природе, тут же заявил, что будет спать снаружи, на террасе. Паппи, по своему обыкновению, расположился спать на рабочем месте, рядом со своим оборудованием. Небольшая комната с голыми бетонными стенами, сливным отверстием в полу и единственным водопроводным краном, будет у нас местом для мытья.
Примерно в тот момент, когда мы заканчивали нашу краткую прогулку по объекту, большой, еще советских времен грузовик привез наше снаряжение, остававшееся в вертолете. Его сопровождал Мюррей, жмущий на клаксон. Разгрузка прошла без приключений, не считая того, что водитель, сдавая задом к воротам, въехал в строящуюся каменную стену и полностью развалил ее. Была обычная неразбериха, молодые афганцы, которыми теперь руководил Ян Мохаммед, много шумели и суетились, но разгрузили все очень быстро.
Паппи занялся установкой средств связи. Несколько членов группы помогали распаковать ноутбуки, найти электрические шнуры и кабели и расставить несколько столов и столиков поменьше, предоставленных Яном Мохаммедом. Мы скомпоновали обстановку комнаты так, чтобы максимизировать рабочее пространство.
Кратко справившись у Яна Мохаммеда, мы убедились, что нам придется запитываться от генераторов. Мы привезли с собой три генератора "Хонда": один пятикиловаттный и два по киловатту. Обширный опыт полевой работы заставил Паппи стать крупным экспертом в области поддержания этих буйных бестий в рабочем состоянии. Нам понадобятся все навыки Паппи, равно как механические таланты Бака, чтобы сохранить работоспособность генераторов в условиях пыли, длительной эксплуатации и невероятно грязного топлива.
Я отнес черный чемодан в одну из дальних спален, разрезал металлические стяжки и проверил содержимое. Все было в полном порядке. Мне был нужен постоянный доступ к деньгам, так что я пользовался только замками чемодана (держа единственный ключ при себе), дополнительно обматывая его прочным скотчем. Я не волновался по поводу наших парней, но афганский персонал на объекте беспокоил меня, и я хотел, чтобы чемодан не выделялся среди другого снаряжения, находящегося в спальне.
Большой деревянный ящик с нашим оружием разместили в холле неподалеку от двери в рабочую комнату. Держать там оружие будет логично: оно будет под рукой и под постоянным наблюдением кого-нибудь из нас. Мы с Риком решили, что, учитывая безопасность нашего расположения в глубине Панджшерской долины, мы не будем носить оружие на объекте, в его окрестностях или в кишлаке. Нахождение оружия в одном месте облегчит Стэну, отвечающему за него, контроль над ним. Однако мы все-таки находились в опасной стране, и всякий раз, отъезжая от нашего объекта и кишлака, даже на посадочную площадку, мы будем вооружены.
Док разместил свою медицину и прочее снаряжение в холле, под ведущей на крышу лестницей. Он разложил все так, чтобы иметь быстрый доступ к обширному количеству медикаментов, лекарств и прочего, что он взял с собой. Одной из удививших меня вещей была пятигаллонная пластиковая банка хлорки, купленная в магазине, торгующем оборудованием для бассейнов в северной Вирджинии. На мой вопрос Док ответил: "Хлорка – это лучшее, что можно взять с собой в такую поездку, как наша. Мы можем использовать ее для очистки питьевой воды, поддержания санитарии в туалете и душевой, и даже посыпать ноги после душа, чтобы уничтожить грибок".
"Мы действительно можем использовать хлорку для бассейна для нашей воды?" спросил я.
"О, да", с улыбкой ответил Док. "Многие города в Штатах используют хлорирование у себя в водоснабжении. На бутылку нужно всего лишь крошечное количество, чтобы очистить воду". Позже я понял, что идея Дока о "крошечном количестве" вылилась в смесь, достаточно сильную, чтобы хлорировать все бассейны в северной Вирджинии на протяжении всего лета. К счастью оказалось, что у Яна Мохаммеда было более тридцати ящиков воды в бутылках, оставшихся от группы ЦРУ, посещавшей долину перед нами. С этим количеством и водой, которую мы смогли привезти позже, нам так и не пришлось воспользоваться местными источниками.
Примерно к шести вечера все начало улаживаться. Прилив адреналина, который мы ощущали после прибытия, схлынул, и группа начала собираться в рабочей комнате возле оборудования связи. Паппи с помощью Бака достал большой генератор и запустил его в одном из открытых, недоделанных помещений здания комплекса. Это было не самое удобное место, но так нас будет меньше беспокоить шум.
Через несколько минут после шести Паппи закончил возиться со своим оборудованием и запустил его. Он проверил кабель, соединяющий его со спутниковой антенной, установленной на террасе, и объявил, что система готова к работе. Я сел за один из ноутбуков и набрал короткую шифротелеграмму, извещавшую штаб-квартиру ЦРУ о нашем благополучном прибытии в Панджшер. Я включил в нее наши координаты, чтобы обозначить наше точное местонахождение. Через несколько минут сообщение было на пути в Вашингтон. "Джавбрейкер" официально начал свою деятельность.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 26 июн 2017, 07:52 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Не совсем понял вот этот момент: "пикапов Тойота Хайлюкс с двойной кабиной" - видимо, двухместная кабина?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 26 июн 2017, 08:37 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
manuelle писал(а):
Не совсем понял вот этот момент: "пикапов Тойота Хайлюкс с двойной кабиной" - видимо, двухместная кабина?


"Дабл кэб". Четырехдверная, пятиместная. Такая как тут: viewtopic.php?p=35579#p35579
Не лезет в голову, как это более по-русски обозвать... :oops:

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 26 июн 2017, 16:25 

Зарегистрирован: 22 янв 2013, 15:55
Сообщений: 265
Команда: нет
Lis (G.S.) писал(а):
manuelle писал(а):
Не совсем понял вот этот момент: "пикапов Тойота Хайлюкс с двойной кабиной" - видимо, двухместная кабина?


"Дабл кэб". Четырехдверная, пятиместная. Такая как тут: viewtopic.php?p=35579#p35579
Не лезет в голову, как это более по-русски обозвать... :oops:


Два ряда сидений, двухрядная кабина.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 27 июн 2017, 11:50 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
90th писал(а):
Два ряда сидений, двухрядная кабина.


Не то все-таки. "Крю-кэб" тоже двухрядная...
Вот как-то нет в русской языковой традиции подходящего названия. Пошерстил соответствующие форумы -- везде либо пишут как есть ("сингл-кэб", крю-кэб, "дабл-кэб"), либо пишут именно "двойная кабина"...

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 27 июн 2017, 16:13 

Зарегистрирован: 22 янв 2013, 15:55
Сообщений: 265
Команда: нет
Lis (G.S.) писал(а):
90th писал(а):
Два ряда сидений, двухрядная кабина.


Не то все-таки. "Крю-кэб" тоже двухрядная...
Вот как-то нет в русской языковой традиции подходящего названия. Пошерстил соответствующие форумы -- везде либо пишут как есть ("сингл-кэб", крю-кэб, "дабл-кэб"), либо пишут именно "двойная кабина"...



У нас в одной нефтесервисной компании когда у тоёты их официально заказывали, в спецификации они шли именно как "двухрядная кабина", поэтому и написал)). Именно такие, два полноразмерных ряда сидений с двумя рядами дверей. Думаю, если сами тоётовцы так пишут - так оно и есть))
А у буржуев, да, и крю и дабл.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 27 июн 2017, 22:46 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4641
Команда: A-344
Ах, если бы они были полноразмерными. Человеку выше 170 см нормально вытянуть ноги на задних сиденьях можно разве что в Тундре

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 30 июн 2017, 08:40 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 02 июл 2017, 13:45 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДЖАВБРЕЙКЕР

26-28 сентября 2001

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


В вечер нашего прибытия местный персонал приготовил то, что должно было стать обычной пищей во время нашего пребывания здесь – рис с цыпленком, или тем, что должно считаться цыпленком в этой долине. Мы неуклюже расселись на подушках, уложенных кругом на полу главной рабочей комнаты, и принялись набирать еду с общих блюд на тарелки. Среди прочего там был свежий лук, какие-то маленькие помидорчики и острые зеленые перцы. Со всякими приправами и специями, которые мы привезли с собой, еда получилась достаточно вкусной. По крайней мере, нам не пришлось переходить на сухие пайки и энергетические батончики, как мы предполагали.
По окончании той первой вечерней трапезы прибыл Мумтаз, объявивший, что позже вечером, около восьми часов, к нам на объект нанесет визит инженер Ареф Сарвари, глава разведки Масуда. Это будет наша первая встреча с высокопоставленным представителем Северного альянса и, поскольку нам надо было как можно быстрее установить непосредственный контакт с руководством Северного альянса, это была хорошая новость.
Я переговорил с Риком по поводу встречи, и сообщил, что, по моему мнению, нам стоит иметь значительную сумму денег в готовности для передачи Арефу, чтобы убедить его в серьезности наших намерений и дать знать ему и другим лидерам СА, что мы предоставим им материальную поддержку. Мы остановились на $500000, и мы Риком отправились в заднюю комнату упаковывать деньги. По своему опыту я знал, что никто из высокопоставленных афганцев не хотел, чтобы деньги передавались открыто – наличными из моих рук в его. Мы должны будем запаковать их, завернув в бумаги или замаскировать как-нибудь еще, и положить их в сумку для простоты обращения. Деньги не будут пересчитывать во время встречи, и я знал, что Ареф будет изо всех сил стараться не проявлять никакой реакции на передачу средств.
В ЦРУ обращение с деньгами, как это и положено, является серьезным делом, и надлежащей процедуре учета уделяется большое внимание. Однако в такой кризисной ситуации я был уполномочен принимать решения о том, как будут расходоваться имеющиеся у меня средства, на свое полное усмотрение. Я решал, кому платить, и сколько они должны будут получить, и мне не требовалось предварительное согласование со штаб-квартирой. Это было вне правил, но с другой стороны, это была нестандартная ситуация. В то же время я знал, что когда-нибудь в недалеком будущем ко мне обратятся с просьбой отчитаться о предпринятых мной расходах. Я вел точный учет и ввел за правило пересчитывать, упаковывать и передавать деньги в присутствии еще одного сотрудника ЦРУ. За те сорок дней, что я провел в Панджшерской долине, я потратил пять миллионов долларов. Подавляющее большинство отошло в пользование наших афганских союзников, и лишь небольшая часть была использована в качестве оплаты за жизненно важные припасы и снаряжение, необходимые нашей группе. Это большие деньги, но если сравнить с тем, чего эти деньги помогли достигнуть – крахом Талибана как военной силы, разрушением организационной структуры Аль-Каиды и лишение Афганистана статуса прибежища террористов – эти деньги были потрачены с толком.
Инженер Ареф прибыл почти ровно в 20.00, и после того, как Мумтаз коротко отчитался перед ним о событиях дня, мы с Риком присоединились к нему. Ареф и в самом деле был инженером, так что в его случае титул был соответствующим. Однако многие закончившие колледж в Афганистане и Иране воспринимали этот термин просто как почетный титул. Арефу было под сорок лет, он был худощав, с темными волосами и короткой бородой. Во время, проведенное мною с ним в долине, он обычно одевался в брюки цвета хаки западного покроя, аналогичного стиля и цвета рубашку и светло-коричневый жилет. Я не припоминаю, чтобы он когда-либо носил шапку или какой-либо другой головной убор, что было необычным для афганца. Он был оживленным оратором, полным энергии, ему было сложно сколь-нибудь долго хранить молчание. С детства он говорил на дари, его пушту был столь же хорош, кроме того, он превосходно говорил по-русски, и довольно хорошо по-английски. Во время наших встреч он предпочитал говорить на дари, и хотя мой дари был, пожалуй, столь же хорош, как английский Арефа, мы предпочли использовать Мумтаза в качестве переводчика.
Ареф тут же опознал меня как одного из двоих сотрудников ЦРУ, встречавшихся с Командиром Масудом в Париже в апреле 2001. Я тоже вспомнил Арефа по той встрече, как одного из нескольких афганцев, входивших в ближайшее окружение Масуда. Тогда мы с ним толком не общались, но были представлены друг другу. Я рассказал Арефу, что встречался с Масудом в Кабуле в сентябре 1996 и еще раз в Талукане, в конце 1997. Я отметил, что Мумтаз был моим водителем во время посещения Кабула в сентябре 1996.
Я справился о здоровье моего доброго друга Халили, тяжело раненого взрывом бомбы, убившей Масуда 9 сентября. Я пояснил Арефу, что мои отношения с Халили уходят корнями в конец 1988 года, и нас связывает личная дружба. Ареф сказал, что у Халили все идет лучше, чем ожидалось, и он выздоровеет. Однако у него серьезно повреждены ноги, и ходьба для него будет проблемой. Кроме того, похоже, что он потерял зрение на правый глаз.
Ареф заметил, что Командир Масуд спас Халили жизнь. Как раз перед той роковой встречей Масуд положил паспорт Халили в карман его куртки, как раз напротив сердца. Девять мелких металлических осколков попали в паспорт, но ни один из них не проник в тело Халили. Врачи сказали, что любой из них мог убить Халили, дойдя он до его сердца.
Я пояснил, что Халили был посредником, все эти годы устраивавшим мои встречи с Масудом. Встреча в апреле 2001 в Париже была необычной, потому что Масуд редко покидал Афганистан. Во время этой поездки он посетил Париж как гость французского правительства. Его визит был подготовлен Главным управлением безопасности МВД Франции (Direction de la Surveillance du Territoire – DST). Масуд использовал эту возможность для оценки возможности получения помощи со стороны Франции и правительств других европейских стран. После Парижа Масуд посетил Конгресс Евросоюза в Страсбурге, где выступил с мольбой о помощи в борьбе с Талибаном. Произошедшее накануне в том же месяце разрушение двух гигантских каменных статуй Будды в провинции Бамиан, потрясло Европейское сообщество, и Масуд надеялся, что Европейский Конгресс предоставит ему столь необходимую поддержку.
Халили позаботился о том, чтобы у меня был номер в парижском отеле, где разместилась делегация Масуда. Когда я регистрировался, то обнаружил, что персонал отеля записал меня как одного из членов "афганской делегации". Я был хорошо известен французскому разведывательному сообществу, как DST, так и Главному управлению внешней безопасности МО Франции (Direction General de la Securite Exterieure – DGSE). В этой поездке я был под своим настоящим именем. Мне было интересно, что подумали в DST, когда они рассматривали список делегации и увидели меня в качестве одного из официальных членов. Уверен, это было что-то вроде: "Откуда ЦРУ узнало о визите, и как один из их сотрудников оказался членом делегации? Как такое может быть?"
После того, как Ареф понял, какие отношения были у меня с Масудом, и какая личная дружба связывает меня с Халили, он проникся ко мне доверием. Это доверие распространилось и на остальных лидеров СА, с которыми мне предстояло иметь дело на протяжении следующих нескольких недель.
Встреча с Арефом прошла хорошо. Во время этого визита он живо интересовался нашей задачей. Надолго ли мы останемся? Каковы планы американского правительства в отношении Афганистана? Получит ли Северный альянс помощь? Я внимательно отнесся к его вопросам и объяснил, что американское правительство исключительно серьезно относится к устранению бен Ладена и Аль-Каиды, и прекращению использования Афганистана в качестве прибежища для террористов. Это означает разгром Талибана, как в военном отношении, так и с политической точки зрения. Я сказал Арефу, что не знаю всех деталей плана, но, вне всякого сомнения, президент поручил американским войскам обрушить всю свою мощь на Талибан и его арабских "гостей".
Я сказал, что Соединенные Штаты признают Северный альянс как единственную силу, эффективно сражающуюся против Талибана, и то, что большая часть вооруженных формирований Талибана и арабских бойцов сконцентрировалась на линии противостояния с Северным альянсом: на юге, под Кабулом, и на западе, на так называемом Тахарском фронте. Моя задача состоит в установлении прочных связей с руководством Северного альянса, чтобы обеспечить сотрудничество вооруженных формирований Северного альянса и их взаимодействие с американскими войсками в атаке на Талибан, и превращении Панджшерской долины в оперативную базу сил Специального назначения войск США в грядущем сражении, призванном сокрушить Талибан. Наша группа останется здесь, пока наша задача не будет выполнена. Северному альянсу будут предоставлены денежные средства, и первый платеж будет произведен этим же вечером. Мы будем работать с Арефом и военным руководством СА, чтобы определить, какие припасы и снаряжение потребуются силам Северного альянса, чтобы подготовить их к грядущей битве. Те необходимые предметы снабжения, которые будет невозможно добыть на месте, будут переброшены по воздуху в долину, а также в другие места на севере и западе, где моджахеды противостоят талибам.
Я также разъяснил, что одной из важнейших задач нашей группы на раннем этапе является проведение совместно с Северным альянсом отображения GPS-координат их передовых позиций, чтобы избежать атаки нашими самолетами формирований СА и их позиций. Мы хотели найти способы обозначить тяжелое вооружение, такое как танки, чтобы пилоты могли опознать дружественные войска и уверенно сконцентрироваться на ударах по противнику.
Кроме того, мы хотели совместно с Арефом сформировать совместный разведывательный пункт, который будет дислоцироваться вместе с моей группой, на нашем объекте. Вся разведывательная информация, собираемая силами СА в ближайшее время – как путем непосредственного наблюдения за действиями противника на линии фронта Северного альянса, так и путем перехвата вражеских радиопереговоров – может быть перенаправлена в единый центр, где она будет сопоставлена, проанализирована и предоставлена ЦРУ. В свою очередь мы могли бы предоставить Арефу разведданные из наших собственных источников. Для Арефа это были хорошие новости, как я мог видеть по выражению облегчения, промелькнувшему по его лицу во время разговора.
С конца 80-х, когда роль Советов на полях битвы Афганистана начала значительно снижаться, главным и решающим фактором в исходе любого сражения был переход отдельных полевых командиров на другую сторону в критический момент битвы. Лишенные воли, сломленные, они были склонны сократить свои потери и заключить сделку с силами противника. Талибан, щедро финансируемый Пакистаном и арабскими фундаменталистами, такими как бен Ладен, мог оплатить большинство своих побед с момента выступления из южных пустынь провинции Кандагар в 1994 году.
Эти измены не несли никакого позора. Преданность легко менялась, и измена обычно рассматривалась как лучший выход из плохой ситуации. Со смертью Масуда и укреплением фронтов Талибана за счет ежедневного пополнения студентами-добровольцами из духовных училищ в Пакистане, дела Северного альянса выглядели безрадостно.
Однако лидеры СА поддерживали связь с внешним миром с помощью спутникового телевидения, и следили за заявлениями американских лидеров после событий 11 сентября. Известие о планах нашей группы прибыть в долину дало им их первый твердый повод для надежды, с тех пор как Масуд был убит. Теперь мы находились в долине, и я говорил именно то, что они хотели услышать.
Была одна вещь, которая беспокоила Арефа. Я подчеркнул, что мы будем иметь дело с полевыми командирами по всему северу. С командирами, которые являлись частью Северного альянса, но действовали полуавтономно, вне ежедневного руководства лидерами СА. Ареф сказал максимально ясно, что такие прямые контакты могут создать больше проблем, чем решить, поскольку они нарушат цепочку командования. Он был уверен, что генерал Мохаммед Фахим Хан, занявший после Масуда пост верховного лидера Северного альянса, предпочел бы, чтобы все контакты с командирами СА шли через него.
Я ответил, что предвидел позицию Фахима, но успех грядущих сражений потребует прямой координации ЦРУ непосредственно на местах со всеми и каждыми командирами, желающими и способными выставить бойцов для борьбы с Талибаном. ЦРУ уже установило непосредственный контакт со многими высшими командирами, включая генерала Дустума в районе Мазари-Шарифа, Исмаил Хана в Герате и Халили, шиитского лидера из провинции Бамиан – и продолжим развивать подобные прямые контакты с пуштунскими командирами в южных районах страны.
Я затронул проблему, являющуюся ключевой для Арефа, заявив, что в отличие от 1992, когда мы оставили моджахедов после того, как достигли победы, американское правительство вступает в эту борьбу на длительный срок. Мы хотели изменить условия в Афганистане, так, чтобы после сокрушения Талибана и устранения бен Ладена и его арабских террористов страна могла восстановиться, экономика возродиться, и в Афганистане мог, наконец, настать мир. Мирные, экономически стабильные условия будут гарантией того, что страна никогда не будет вновь использована иностранцами как прибежище для террористов.
Чтобы гарантировать это, американское правительство должно будет играть роль нейтрального посредника в постталибском Афганистане. Чтобы достичь этой цели мы должны сейчас вступить в непосредственный контакт с как можно большим числом лидеров страны. В заключение я вежливо, но твердо сказал, что мы приложим все усилия, чтобы гарантировать, что Фахим и лидеры СА будут иметь всю информацию о наших взаимоотношениях с их полевыми командирами на севере, но мы будем иметь дело напрямую с этими командирами. Ареф неохотно признал этот факт, но несколькими неделями позже проблема встала вновь, осложнив наши отношения.
Как и обещал, я принес рюкзак, в который поместил $500000 и передал его Арефу. Он взвесил сумку в руке, но не стал заглядывать внутрь, и затем вручил ее Мумтазу. Я озвучил ему сумму и сказал, что эти деньги – мой первый платеж Северному альянсу. Я также высказал надежду, что лидеры СА должны позволить разведывательной организации Арефа, Национальному Управлению безопасности (NDS), потратить большую часть этих денег. Я сказал Арефу, что хочу, чтобы его разведслужба могла работать эффективно и объединенная сеть, которую мы должны были развернуть, как можно быстрее была готова к работе. Я сказал, что генерал Фахим наверняка воспользуется частью денег для обеспечения снабжения своих войск, и попросил, чтобы Ареф заверил Фахима, что у него будет еще больше денег на чисто военные нужды.
Ареф записал сумму в свой карманный ежедневник и повторил ее Мумтазу. Я улыбнулся про себя: было ясно, что в обращении с деньгами Ареф предпринял такие же меры безопасности, что и я. Он хотел, чтобы Мумтаз мог подтвердить сумму переданных денег на тот случай, если у Фахима или других лидеров Северного альянса возникнут вопросы.
На этом встреча завершилась. Мы все обменялись рукопожатиями, а затем запланировали встречу с Арефом следующим вечером. Мумтаз должен будет начать работу по оборудованию разведпункта, и мы выделим Криса для тесного сотрудничества с ним в этом направлении. Ареф должен будет скоординировать с генералом Фахимом доставку членов группы на линию фронта под Кабулом чтобы начать привязку позиций СА к GPS-координатам. Это будет опасное дело – позиции талибов находились достаточно близко, чтобы мои сотрудники оказались под прямым огнем – и нам всем хотелось бы, чтобы это было выполнено как можно более безопасно и скоординировано.
Мы с Риком вернулись в другое здание, и я сел за составление шифротелеграммы о прошедшей встрече. Рик позвонил по защищенному каналу в штаб-квартиру чтобы переговорить с Хэнком К, которого только что назначили от КТЦ осуществлять общее руководство всей деятельностью в Афганистане. К полуночи мы закончили все дела. Я чувствовал удовлетворение от проделанной работы, но физически ощущал себя очень плохо. Головная боль, начавшаяся после обеда, усилилась, а мой кишечник вел себя громогласно и угрожающе.
Я ушел в свою комнату в нижнем доме. Спальный мешок, расстеленный поверх матраса местного производства из толстой и мягкой пены длиной около пяти футов, служил мне кроватью. Я был слишком усталым и больным, чтобы ощущать чувство вины за то, что все это пространство предназначено мне одному, поскольку был рад оказаться один. Однако я отметил, что нахожусь очень, очень далеко от единственного туалета, расположенного позади кухни, в другом конце комплекса.
Два часа спустя я проснулся то того, что это началось. Мой кишечник взбурлил, и я понял, что должен немедленно добраться до ванной. Проведя слишком много лет в Южной Азии, я был прекрасно знаком с тем, как начинается диарея. Я судорожно попытался натянуть штаны, но было слишком поздно. Я старался как мог, но был не в состоянии остановить свой кишечник. Я оторвал кусок бумажного полотенца от рулона, чтобы прекратить это безобразие, но добился лишь частичного успеха. Меня охватила паника. Я знал, что не смогу выйти из помещения и дойти через двор до туалета. Не в моем состоянии. Я схватил пустую литровую бутылку из-под воды, которую допил как раз перед тем как погасить свет и воспользовался карманным ножом, чтобы срезать ее верх. Я прижал неровный край бутылки к заднице и расслабился. Каким-то образом мне удалось быть точным. Я сидел там на корточках, испытывая боль и стыд, больной, охваченный замешательством. Меня лихорадило, я был обезвожен, а мой кишечник терзали спазмы. Я уделал и себя, и пол, и знал, что этой ночью мне ничуть не полегчает. Это было отличное начало моей работы в Афганистане.

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 06 июл 2017, 20:00, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 05 июл 2017, 06:10 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Пять миллионов долларов, говорите... :)
Почему-то на память пришло высказывание о том, для успешной войны нужно три вещи: первое, это деньги, второе - это деньги и третье - это деньги.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary C. Schroen. First In
СообщениеДобавлено: 05 июл 2017, 12:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Lis (G.S.) писал(а):
рис с цыпленком, или тем, что должно считаться цыпленком в этой долине
...
Я уделал и себя, и пол, и знал, что этой ночью мне ничуть не полегчает


Это тебе за "цыпленка"!

Изображение

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 142 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5 ... 8  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB