Текущее время: 28 мар 2024, 23:07


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 120 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5, 6  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 22 ноя 2014, 21:52 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Хотели? Получите...
Хрен знает, сколько оно займет по времени, но побывамши месяц назад в Нормандии в "тех самых местах" и впечатлившись, пожалуй, начну.
В общем:
Встать!
Приготовиться!!
ПОШЕЛ!!!...

"ВАТАГА БРАТЬЕВ: Рота Е 506-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии, от Нормандии до "Орлиного гнезда" Гитлера"

1. МЫ ЖАЖДАЛИ ЭТИ КРЫЛЫШКИ.

Лагерь Токкоа
Июль – декабрь 1942
.

Личный состав роты E ("Изи" – Easy) 506го парашютно-десантного полка 101-й воздушно-десантной дивизии американской армии представлял собой разные слои общества из разных уголков страны. Здесь были фермеры и шахтеры, парни из гор и сыновья Великих Равнин. Некоторые были отчаянно бедны, другие же принадлежали к среднему классу. Один был из Гарварда, еще один из Йеля, а парочка – из Калифорнийского университета, что в Лос-Анджелесе. Из старой, кадровой армии был только один, и еще несколько прибыли из Национальной Гвардии или резерва. Они были "солдатами с гражданки".
Они собрались вместе летом 1942 года, к тому времени война в Европе шла уже три года. К концу весны 1944 они стали элитной ротой легкой пехоты воздушно-десантных войск. Ранним утром Дня "Д", в своем первом бою, "Изи" захватила и вывела из строя немецкую батарею из четырех 105-мм орудий, которые обстреливали побережье на участке высадки "Юта". Рота прокладывала путь к Карентану, сражалась в Голландии, держала оборону в Бастони, вела контрнаступление в ходе Битвы за Выступ, сражалась в битве на Рейне и захватила Орлиное Гнездо Гитлера в Берхтесгадене. Ее потери составили почти 150 процентов. На пике своей эффективности, в октябре 1944 в Голландии и январе 1945 в Арденнах она была настолько хорошей стрелковой ротой, насколько это вообще возможно.
В итоге работа была выполнена, рота расформирована и личный состав отправился по домам.

Каждый из 140 нижних чинов и семи офицеров первого формирования роты попали к месту ее рождения – лагерю Токкоа, штат Джорджия, разными путями. Однако кое-что было общим. Все они были молоды и родились после Великой Войны*. Они были белыми, поскольку во время Второй Мировой войны в армии США существовала сегрегация. За исключением троих, все были неженаты. Большинство в школьные годы увлекались охотой и спортом.
Они считали себя особенными. В особом почете у них были физическая подготовленность, иерархия власти и принадлежность к элитному подразделению. Они были идеалистами, жаждущими объединиться в общей борьбе за правое дело, искавшими подразделение, в состав которого они могли бы войти и к которому могли бы относиться как к своей семье.
По их словам, они записались добровольцами в парашютисты ради куража, почета и ежемесячной надбавки в 50 (для нижних чинов) или 100 (для офицеров) долларов, получаемой парашютистами. Но на самом деле они добровольно вызвались прыгать из самолетов по двум личным, глубинным причинам. Во-первых, по словам Роберта Радера, это была "жажда быть круче всех остальных". Каждый на своем пути проходил через то, что испытал Ричард Уинтерс: понимание того, что выложиться на все сто, это гораздо лучший способ пройти службу в армии, нежели бездельно околачиваться с никчемными оговорками, подобно многим солдатам, встреченным на призывных пунктах и в ходе курса начальной подготовки. Они хотели провести время в армии с пользой, учась, развивая и накапливая опыт.
Во-вторых, они знали, что пойдут в бой, и они не хотели быть плохо подготовленными, слабосильными и морально неготовыми с любой точки зрения. Выбирая, быть ли им парашютистами, находящимися на острие наступления, или обычными пехотинцами, не могущими положиться на своих товарищей, они решили, что в пехоте риска больше. Они хотели, когда начнется бой, видеть своих товарищей, а не землю под собой.
Они помыкались во время Великой Депрессии, оставившей на них свои следы. Они выросли, по крайней мере, многие из них, плохо питаясь, в обуви с дырявыми подошвами, в рваных свитерах, не имея машины, а, очень часто, даже радио. Они были вынуждены бросить учебу из-за Депрессии, или из-за войны.
"Тем не менее, пройдя через все это, я любил и до сих пор очень люблю мою страну", говорил сорок девять лет спустя Гарри Уэлш.
Невзирая на то, что жизнь жестоко обошлась с ними, они не испытывали неприязни ни к ней, ни к своей стране.
Из Великой Депрессии они вынесли многие положительные черты. Они привыкли надеяться на себя, им были привычны тяжкий труд и выполнение приказов. Благодаря спорту, охоте, или и тому, и другому, они развили чувство уверенности в себе и собственного достоинства.
Они знали, что окажутся в большой опасности. И знали, что на их долю придется слишком многое. Они негодовали оттого, что тратят годы своей юности на войну, о которой никогда и не думали. Они хотели кидать бейсбольные мячи, а не гранаты, стрелять из мелкашек, а не из боевых винтовок. Но, попав в жернова войны, они решили как можно достойнее показать себя на военном поприще.
Они не то, чтобы много знали о воздушном десанте, за исключением того, что это дело новое, и туда идут только добровольцы. Им говорили, что физподготовка там жестче той, что проходили они, или еще какое-либо из армейских подразделений, но эти "молодые львы" жаждали этого. Они ожидали, что по окончании подготовки станут крепче, сильнее и жестче, чем вначале, и хотели пройти через весь курс подготовки с людьми, с которыми потом будут сражаться бок о бок.
"Депрессия закончилась", вспоминал Кэрвуд Липтон то лето 1942 года, "И я начал новую жизнь, которая полностью изменила меня". И так случилось с каждым из них.

* Первая Мировая война – прим. перев.

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 12 авг 2016, 13:57, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 22 ноя 2014, 23:16 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Первым членом роты E и ее командиром был 1-й лейтенант Герберт Собел из Чикаго. Его заместителем стал 2-й лейтенант Кларенс Хестер из северной Калифорнии. Собел был евреем, горожанином, получившим свое звание в Национальной гвардии. Хестер начинал рядовым, а затем был произведен в звание после окончания офицерской школы. Большинство командиров взводов и их заместителей были свежеиспеченными выпускниками офицерских школ, такими как 2-е лейтенанты Дик Уинтерс из Пенсильвании, Уолтер Мур из Калифорнии и Льюис Никсон из Нью-Йорка и Йельского университета. С. Л. Мэтьюсон закончил школу офицеров резерва при Калифорнийском университете. Будучи двадцати восьми лет от роду, Собел оказался самым старшим из них. Остальным было по двадцать четыре, или меньше.
Вместе с ротами D, F и штабной ротой батальона, рота Е входила в состав 2-го батальона 506-го парашютно-десантного полка. Командиром батальона был майор Роберт Страйер, тридцатилетний офицер-резервист. Полком командовал полковник Роберт Синк, в 1927 году закончивший Уэст-Пойнт. 506-й был экспериментальным подразделением, где личный состав проходил как начальную, так и воздушно-десантную подготовку от начала до конца в составе подразделения. Это было за год до того, как он вошел в состав "Кричащих Орлов" – 101-й воздушно-десантной дивизии. Офицеры были такими же новичками в десанте, как и их подчиненные. Они были учителями, зачастую оказывающимися всего на день впереди своего класса.
Изначальный сержантский состав был кадровым, из "Старой Армии". Рядовой Уолтер Гордон из Миссисипи вспоминал: "Мы взирали на них почти как собаки, поскольку у них были эти крылышки, они были квалифицированными парашютистами. Но, черт возьми, если бы они могли повернуться к нам лицом! Они были впереди нас, мы были всего-навсего сырыми рекрутами. Впоследствии мы относились к ним с презрением. Они не могли сравниться с нашими собственными ребятами, доросшими до капралов и сержантов".
Из рядовых в "Изи" первыми оказались Фрэнк Перконте, Герман Хансен, Уэйн Сиск и Кэрвуд Липтон. Спустя несколько дней "Изи" имела полный комплект из 132 нижних чинов и восьми офицеров. Она была разделена на три взвода и штабную секцию. Каждый взвод состоял из трех стрелковых отделений по двенадцать человек и минометного отделения из шести человек. Будучи подразделением легкой пехоты, "Изи" имела по одному пулемету на отделение и 60-мм миномету в каждом минометном расчете.
Немногие из попавших в "Изи" смогли пройти Токкоа. "Офицеры приходят и уходят", отмечал Уинтерс. "Достаточно было взглянуть на них, чтобы понять, что они не смогут. Некоторые из этих парней были просто никчемными. Они были настолько неуклюжими, что даже не знали как падать." Это было типично для пытающихся попасть в 506-й полк. Из 500 офицеров-добровольцев осталось 148, которые смогли пройти Токкоа, а из 5300 нижних чинов курс закончили 1800.
Как показывает статистика, Токкоа представлял собой вызов. Задачей полковника Синка было провести своих людей через курс начальной подготовки, закалить их, обучить основам пехотной тактики, подготовить к курсу воздушно-десантной подготовки и сформировать полк, который он поведет в бой. "Мы отбирали людей", вспоминает лейтенант Хестер, "Отбирали жирных от тощих и отсеивали тех, у кого кишка тонка".
Рядовой Эд Типпер рассказывает о своем первом дне в "Изи". "Я поглядел на близлежащую гору Курахи, и сказал кому-то, бьюсь об заклад, когда мы закончим курс обучения здесь, финалом будет восхождение на вершину этой горы*. А через несколько минут кто-то засвистел в свисток. Мы построились, прозвучал приказ переобуться в спортивную обувь и трусы. Мы сделали это, снова построились – а потом бежали большую часть из трех миль до вершины и обратно". В тот первый день они лишились нескольких человек. Через неделю они бежали – по крайней мере, трусцой – всю дистанцию вверх и вниз.
В конце второй недели, вспоминает Типпер, "Нам сказали, расслабьтесь, сегодня никуда не бежим. Нас привели в столовую, где на ланч были потрясающие спагетти. Когда мы вышли из столовой, прозвучал свисток, и нам сказали: приказ поменялся, мы бежим. Мы отправились на вершину Курахи и обратно в сопровождении пары машин с медиками, и народ выблевывал спагетти повсюду вдоль дороги. Те, кто отказался бежать и принял предложение медиков доехать обратно на машине, оказались отчислены в тот же день."
Нам сказали, что Курахи – это индейское слово. Что-то вроде: "Мы сами по себе" или "Надеемся только на себя". В общем, ожидалось, что именно так и будут сражаться парашютисты.
Офицеры и нижние чины бегали вверх и вниз по Курахи три-четыре раза в неделю. Они дошли до того, что могли проделать этот путь длиной более чем в шесть миль за пятьдесят минут. Кроме того, они ежедневно занимались на сложной полосе препятствий, проделывали жимы лежа, отжимания, приседания и прочие физические упражнения.
Когда личный состав не был занят упражнениями, он изучал основы солдатского ремесла. Сначала строевая подготовка, затем ночные марши в полном снаряжении. В первый раз это был одиннадцатимильный марш. Каждый последующий был на милю-другую длиннее. Эти марши совершались без привалов, без перекуров, без глотка воды. Как вспоминал рядовой Бартон "Пат" Кристенсен: "Мы были жалкими, выдохшимися, нам казалось, что не сделав глотка воды мы все перемрем. А в конце марша Собел проверял фляги у каждого человека – доверху ли они наполнены".
Те, кто смог пройти все это, сделали это благодаря своей исключительной решимости и желанию получить зримое подтверждение своей исключительности. Как и все элитные подразделения в мире, десантники имели свои собственные знаки отличия и символику. По окончании прыжковой школы они должны были получить серебряные "крылышки", носящиеся на левом нагрудном кармане кителя, шеврон на левое плечо, эмблему на пилотку, право носить парашютные ботинки с высоким берцем и заправлять брюки внутрь них. Гордон говорит, что: "Сейчас, в 90-х, кажется, что это не имеет такого уж смысла, но тогда мы были готовы отдать свои жизни за право носить эти регалии, означающие нашу принадлежность к десанту".
Небольшая передышка наступала во время теоретических занятий по вооружению, военной топографии, пехотной тактике, занятиям по связи (в ходе которых изучались кодовые таблицы и сигналы, полевые телефоны, средства радиосвязи, коммутаторы и полевые линии связи) и минно-взрывному делу. Потом начинались занятия по рукопашному бою и приемам штыкового боя, несущие новую нагрузку измученным мускулам.
Когда им выдали винтовки, то сказали, что они должны обращаться с ними нежно, как с любимыми женами. Они получили их, чтобы владеть и обладать ими, спать с ними в поле, досконально изучить их. Они дошли до того, что могли с завязанными глазами разобрать свои винтовки и собрать их обратно.
Для подготовки к прыжковой школе в Токкоа была 35-футовая вышка. На обучаемого надевали подвесную систему парашюта с присоединенными 15-футовыми свободными концами, которые, в свою очередь, цеплялись к движущемуся по тросу блоку. Прыжок с вышки с дальнейшим скольжением по тросу до касания земли давал чувство реального прыжка с парашютом и приземления.
Все эти занятия сопровождались хоровыми выкриками, речевками, пением или руганью. За языком никто не следил. Эти девятнадцати и двадцатилетние парни, свободные от ограничений, накладываемых семьей и культурой, использовали ругательства как своего рода связующее. Одним из наиболее употребительных было "слово на букву ё". Оно заменяло собой прилагательные, существительные и глаголы. Оно использовалось, например, для описания поваров: "эти уё…и" или "ё…е повара"; того, что они делали: "опять взъе…и"; равно как и того, что у них получалось в итоге. Дэвид Кэньон Уэбстер, чьей специальностью в Гарварде была английская словесность, признавался, что ему оказалось сложно привыкнуть к этому "мерзкому, монотонному и лишенному воображения языку". Однако такой язык давал этим ребятам ощущение собственной крутизны и, что еще более важно, чувство коллективизма, принадлежности к группе. Даже Уэбстер, несмотря на неприязненное отношение, начал использовать его.
Люди учились делать больше, чем положено присягой, больше, чем просто стрелять из винтовок, пределы их физической выносливости оказывались гораздо больше, чем они могли себе представить. Они учились мгновенному, беспрекословному послушанию. Наказание за мелкие нарушения следовало немедленно и обычно заключалось в выполнении провинившимся пары десятков отжиманий. Платой за более серьезные проступки были лишение увольнения в выходной или несколько часов строевой подготовки на плацу в полной выкладке. Как вспоминал Гордон, в армии говорили: "Мы не можем заставить вас что-либо делать, но мы можем сделать так, что вы сами этого захотите". Сведенные вместе нуждой, объединенные песнями, речевками и общими упражнениями, они становились семьей.
Рота училась действовать как единое подразделение. Спустя несколько дней после формирования роты "Изи" ее 140 человек как один выполняли повороты налево, направо и кругом. Переходили на ускоренный марш или бег. Или падали на землю и отжимались. Или в унисон кричали: "Да, сэр!" или "Нет, сэр!"
Все это было частью "обряда инициации", одинакового для армий всего мира. Еще они учились пить. Это было пиво. Большей частью из местных военных лавок, поскольку никаких населенных пунктов поблизости не было. Много пива. Солдатские песни. Ближе к вечеру неизменно кто-то кого-то крыл по матери, в красках описывая, что он думает об их подругах, родных городах и т.п. Потом они дрались как мальчишки, расквашивая друг другу носы, и подбивая глаза. А потом двигали обратно в казармы, поддерживая друг друга, становясь друзьями…
Результатом этих общих испытаний стала близость, неведомая никому вне их круга. Товарищество, большее, чем просто дружба, большее, чем братство. Их взаимоотношения были иными, чем у любовников. Их вера друг в друга и знание друг друга были полными и абсолютными. Они знали все о жизни каждого из них, что они делали до армии, где, когда и почему завербовались, кто что любит есть и пить, кто на что способен. Во время ночного марша они слышали кашель, и сразу понимали, кто это. На ночных учениях им достаточно было краем глаза уловить, как кто-то пробирается между деревьев, чтобы по силуэту понять, кто это.
Их самоидентификация происходила сверху вниз. От армии в целом к воздушно-десантным войскам, 506-му полку, 2-му батальону, роте "Изи" и, наконец, взводу и отделению. Рядовой Курт Гейбл из 513 парашютно-десантного полка описывал это словами, которые мог использовать любой член роты "Е": "Мы втроем – Джейк, Джой и я – стали… единой сущностью. И таких как мы было много в нашем тесном мирке. Группы по трое-четверо, обычно из одного отделения или секции, являлись ядром "семей" которыми становились подразделения. Это чувство общности никогда не оставит нас, никогда не повторится. Частенько три таких группы образовывали отделение, показывающее в бою исключительные результаты. Их члены в буквальном смысле чувствовали голод, холод и смерть каждого из них. И отделение пыталось защитить их, или выручить из беды, нисколько не задумываясь о последствиях, кроя их при этом последними словами. Такое стрелковое отделение, пулеметная или разведывательная секция становилось чем-то мистическим"**.
Философ Дж. Глен Грей в своей классической работе "Воины" описал это абсолютно верно: "Направленная на достижение общей и конкретной цели организация мирного времени и близко не может сравниться с уровнем товарищества, обычным на войне. … На своем пике это чувство товарищества близко к экстазу. … Настоящими товарищами люди становятся только тогда, когда каждый готов отдать жизнь за другого. Без рассуждений и сожалений"***.
Это товарищество, сформировавшееся в ходе подготовки и укрепленное боями, сохранилось на всю жизнь. Через сорок девять лет после Токкоа рядовой Дон Маларки из Орегона писал о лете 1942 года: "И это было началом одного из самых важных этапов моей жизни в качестве члена роты Е. С тех пор не прошло и дня, чтобы я не возблагодарил Адольфа Гитлера за то, что с его подачи я присоединился к группе самых одаренных и вдохновенных людей из всех, кого я когда-либо знал". Каждый из членов "Изи", которых опрашивал автор для этой книги, говорил что-то подобное.
В роте появлялись собственные сержанты, постепенно заменяя кадры из "Старой Армии", уходящие по мере того, как обучение становилось все более интенсивным. В течение года все тринадцать сержантских должностей в "Изи" были заняты изначальными рядовыми, включая 1-го сержанта Уильяма Эванса, штаб-сержантов Джеймса Дила, "Сэлти" Харриса и Майрона Рэнни, и сержантов Лео Бойла, Билла Гварнери, Кэрвуда Липтона, Джона Мартина, Роберта Рэдера и Эймоса Тейлора. Как сказал один из рядовых: "Эти люди были лидерами, которых мы уважали, и за которыми пошли бы куда угодно".
Офицеры также были особенными и, за исключением командира роты Собела, пользовались всеобщим уважением. "Мы и представить себе не могли, что существуют такие люди как Уинтерс, Мэтьюсон, Никсон, и другие", вспоминал рядовой Рэдер. "Это были первоклассные парни, и мысль о том, что эти люди будут заботиться о нас, уделять свое время и внимание казалась нам чудом. Они учили нас доверию". Уинтерс, продолжал Рэдер: "перевернул нашу жизнь. Он был откровенно дружелюбен, на самом деле интересовался нами и нашей физической подготовкой. Он был почти застенчив – не сказал бы "дерьмо" даже если наступил бы на него". Гордон сказал, что если кто-нибудь спросит: "Эй, лейтенант, вы встречаетесь с кем-нибудь сегодня вечером?" Уинтерс покраснеет как помидор.
Мэтьюсон, вскоре переведенный в штаб батальона на должность адъютанта и в конечном счете ставший генерал-майором регулярной армии, имел самый военный склад характера среди всех молодых офицеров. Хестер относился ко всем по-отечески, Никсон был яркой личностью. Уинтерс не был ни тем, ни другим, равно как не был ни юмористом, ни упрямцем. "Не было ни одного момента, когда бы Дик Уинтерс претендовал на роль бога, равно как не было момента, когда он поступил бы не по людски!" говорил Рэдер. Он был офицером, который заставлял людей проявлять себя, поскольку ожидал от них только самого лучшего, и "мы настолько любили его, что просто не представляли, что можем его подвести". Для служивших в роте Е он был и остается предметом поклонения.
Второй лейтенант Уинтерс был постоянной головной болью для первого лейтенанта Собела (вскоре произведенного в капитаны).
Ротный был довольно высок, худощавого телосложения, с пышной копной темных волос. Он имел узкий разрез глаз, большой и крючковатый нос. Лицо его было вытянутым, со скошенным подбородком. Он был продавцом готового платья, не имеющим ни малейшего понятия о жизни на природе. Он был неловок, с плохой координацией, абсолютно неспортивен. Любой человек в роте превосходил его по физическим данным. Его манеры были "забавны", он "говорил не как все" и источал высокомерие.
Собел был мелким тираном, оказавшимся в положении, в котором имел неограниченную власть. Если по какой-то причине ему кто-то не нравился, он добивался его отчисления, ставя в вину малейшие нарушения – реальные или мнимые.
Он был жесток по отношению к людям. По субботам на утренних проверках он шел вдоль строя, останавливался напротив человека, каким-либо образом вызвавшим его неудовольствие, и делал ему замечание за "грязные уши". Лишив на этом основании увольнения трех-четырех человек, он переходил к "грязным антабкам" и по этой причине оставлял в казарме еще примерно полдюжины народу. Когда кто-нибудь слишком поздно возвращался в расположение воскресным вечером, на следующий вечер, после целого дня занятий, Собел приказывал ему отрыть своей лопаткой яму размером 6x6x6 футов. Когда она была закончена, Собел приказывал ему "заполнить ее".

* Курахи, была скорее холмом, чем горой, однако, она возвышалась над лагерным плацем на добрую тысячу футов (300 метров) и доминировала над окружающей местностью.
** Kurt Gabel, The Making of a Paratrooper: Airborne Training and Combat in World War II. (Lawrence, Kan.: University Press of Kansas, 1990), 142.
*** J. Glenn Gray, The Warriors: Reflections on Men in Battle (New York: Harper & Row, 1959), 43, 45, 46.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 02 дек 2014, 23:32 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Собел решил, что его рота должна стать лучшей в полку. Его способ достижения этого результата заключался в повышенной требовательности к личному составу "Изи". Их занятия были более длительными, они бегали быстрее, их тренировки были более тяжелыми. В забегах на Курахи Собел возглавлял роту, мотая головой, размахивая руками, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, не отстал ли кто-нибудь. Со своими здоровенными ступнями, страдая плоскостопием, он бежал как вспугнутая утка. Он все время кричал: "Джапы* вас поимеют!" или "Хей-хо, Сильвер!"**
"Я помню, как часто бывало после долгого марш-броска", рассказывал Типпер. "Все на последнем издыхании, стоят в строю и ждут команды "Разойдись!" А Собел мечется перед парнями взад-вперед и орет: Смирно! ВСТАТЬ ПО СТОЙКЕ СМИРНО!" И не распускает нас, пока не добьется, чтобы мы по его команде превратились в недвижные статуи. Невозможно? Да, конечно. Но когда он этого хотел, мы делали то, что он хотел. Мы жаждали эти крылышки".
Гордон на всю жизнь сохранил ненависть к Собелу. В 1990 году он сказал: "Пока ранним утром дня "Д" я не приземлился во Франции, я воевал с этим человеком". Вместе с остальными нижними чинами Гордон поклялся, что когда они получат боеприпасы, в бою Собел не проживет и пяти минут. Если его не прикончит противник, в "Изи" найдется дюжина, а то и больше людей, которые, можно поклясться, сделают это за него. Его проклинали все. И эпитет "ё…й жидяра" был наиболее распространенным.
С офицерами Собел был столь же строг, как и с нижними чинами. На их долю выпадали такие же физические нагрузки, но когда остальные слышали вечернее "Разойдись!" они могли отправляться по койкам, в то время как офицеры должны были изучать наставления, а затем сдавать назначенные Собелом тесты. Когда он собирал офицеров, вспоминал Уинтерс: "Он был очень властным. Не допускал ни малейшего компромисса. Его голос был высоким и скрежещущим. Вместо того, чтобы разговаривать нормально, он постоянно орал. Это очень раздражало". Офицеры прозвали своего капитана "Черным лебедем".
У Собела не было друзей. В офицерском клубе его избегали. Никто не пытался сблизиться с ним, никто не искал его компании. Никто в "Изи" не знал ничего о его предыдущей жизни, да никого это и не волновало. У него были свои любимчики, и номером первым из них был Первый сержант роты Уильям Эванс. Действуя вместе, Собел и Эванс настраивали людей друг против друга, давая поблажки одним и лишая их других.
Любому, кто когда-либо был в армии, знаком этот тип людей. Собел был классическим "цыплячьим дерьмом". Он уделял максимальное внимание вещам, имеющим минимальное значение. Пол Фасселл, в своей книге "Военное время" дал замечательное определение: "Своим поведением "цыплячье дерьмо" делает жизнь военного хуже, чем она должна бы быть. Мелкое преследование слабого сильным, открытая драка за власть и престиж, садизм тонко замаскированный необходимостью поддержания дисциплины, постоянная "расплата за старые грехи" и настойчивость в следовании не духу, а букве законов. "Цыплячье дерьмо" потому так и называется, что в отличие от конского или бычьего, не говоря уж о слоновьем, оно демонстрирует низость и скудоумие, зацикливаясь на мелочах"***.
У Собела была власть, а у лейтенанта Уинтерса уважение личного состава. Столкновение этих двух людей было неизбежно. Об этом никто и никогда не говорил прямо, и не все в "Изи" понимали происходящее, да и Уинтерс не хотел этого, но они оказались втянутыми в борьбу за лидерство.
Неприязнь Собела в отношении Уинтерса началась с первой недели пребывания в Токкоа. Уинтерс повел роту на занятия по гимнастике. Он находился на учебных местах, показывая и: "по-товарищески помогая выполнять упражнения. Эти ребята, они были так энергичны. Я полностью завладел их вниманием". Проходивший мимо полковник Синк остановился посмотреть. Когда Уинтерс закончил, Синк подошел к нему и спросил: "Лейтенант, сколько раз эта рота занималась гимнастикой?"
"Три раза, сэр", ответил Уинтерс.
"Большое спасибо", ответил Синк. Через несколько дней, не советуясь с Собелом, он присвоил Уинтерсу звание 1-го лейтенанта. С этого момента Уинтерс попал для Собела в отдельную категорию. Ротный поручал командиру взвода любую грязную работу, какую только мог найти – такую, как инспектирование уборных или дежурство по столовой.
Пол Фасселл писал: "Цыплячье дерьмо" может быть немедленно опознано, поскольку его действия никоим образом не влияют на выигрыш в войне"****.
Уинтерс не соглашался с этим. Он считал, что, по крайней мере, часть из того, что делал Собел – если бы не то, как он это делал – была необходима. Если "Изи" бегала больше и дальше остальных, если она больше времени проводила на плацу, а ее занятия по штыковому бою сопровождались криками: "Япошки вас поимеют!" и тому подобными комментариями, то почему бы ей, в конце концов, не стать лучше, чем остальные роты?
То, против чего, помимо мелочности и деспотизма, протестовал Уинтерс, было отсутствие у Собела рассудительности. У этого человека не было ни здравого смысла, ни военного опыта. Он не умел читать карты. На полевых занятиях он оборачивался к своему заместителю и спрашивал: "Хестер, где мы?" Хестер пытался определить их местонахождение, стараясь при этом не поставить командира в неудобное положение, однако: "все в роте знали, что происходит".
Собел действовал без раздумий и не советуясь, и его поспешные решения обычно были неверными. Однажды ночью рота находилась на учениях в лесу рядом с Токкоа. Предполагалось, что она будет находиться в обороне, займет позиции и, соблюдая тишину, позволит противнику выйти прямо в зону поражения. "Никаких проблем", вспоминал Уинтерс, "совсем простая задача. Просто распределить людей, расставить по позициям и приказать соблюдать тишину. Мы ждали, ждали, ждали. Внезапно среди деревьев пронесся ветерок, зашелестели листья, и тут Собел подпрыгнул: "Они идут сюда! Они идут!" Боже всемогущий! Будь мы в бою, всю нашу роту уничтожили бы ко всем чертям. И я решил, что не смогу идти в бой с этим человеком! Проклятье, да у него нет ни капли здравомыслия!"
Уинтерс признавал, что Собел был "уставником, но он подготовил чертовски хорошую роту. Надо было видеть "Изи" – ей богу, эти парни были великолепны. Что бы мы ни делали, мы всегда делали это лучше всех". Рядовой Рэдер высказывался в отношении Собела: "Он отнял у нас гражданский образ мыслей и наше достоинство, но зато мы стали одними из лучших солдат во всей армии". По мнению Уинтерса проблема заключалась в том, что: "Собел не замечал смятения и презрения, нарастающего среди личного состава. Командовать можно с помощью страха, или с помощью личного примера. Нами командовали с помощью страха".
Беря у служивших в "Изи" интервью для этой книги, я спросил каждого из них: та экстраординарная близость, выдающаяся сплоченность подразделения и оставшееся навсегда чувство принадлежности к "Изи" – сложились ли они благодаря Собелу, или вопреки ему? Те, кто не отвечал "и то и другое", говорили, что это было благодаря Собелу. Род Строль посмотрел мне прямо в глаза и категорически заявил: "Роту Е создал Герберт Собел". Нечто подобное говорили и остальные. Но при этом почти все они ненавидели его.
Это чувство помогло объединить роту. "Вне всякого сомнения", говорил Уинтерс. "Это было чувство, которое разделяли все. Младшие офицеры, сержанты, рядовые, все мы испытывали одинаковые чувства". "Но", добавлял он, "это сплотило нас. Мы должны были пережить Собела".
Они настолько ненавидели его, что он потерпел неудачу даже тогда, когда, по идее, должен был бы добиться их уважения. Во время нахождения в Токкоа все, как офицеры, так и нижние чины, должны были сдать проверку по физподготовке. К этому времени они были в такой хорошей форме, что никто совершенно не волновался по этому поводу. Например, практически каждый из них мог отжаться по тридцать пять или сорок раз при требовании в тридцать. Но все были весьма возбуждены, рассказывал Типпер, поскольку "мы знали, что Собел едва мог сделать два десятка отжиманий. На этом числе он всегда останавливался, выполняя гимнастические упражнения вместе с ротой. Если все будет по-честному, Собел провалится и будет отчислен".
"Собел проходил проверку открыто и совершенно честно. Я был среди собравшихся по такому случаю зрителей, стоял, наверное, футах в пятидесяти. Сделав двадцать отжиманий, он заметно выдохся, но продолжал. После двадцати четырех или двадцати пяти его руки дрожали, он покраснел, однако пусть и медленно, но продолжил. Уж и не знаю, как ему удалось сделать эти тридцать отжиманий, но он сделал это. Мы молча покачали головами. Никто не улыбался. Собел не испытывал недостатка в решительности. Мы успокаивали себя мыслями о том, что он все равно останется объектом насмешек – неважно по какому поводу".
Парашютисты были добровольцами. Любой из солдат или офицеров в любой момент мог уйти по собственному желанию. Многие сделали это. Но не Собел. Он мог бы отказаться от попытки стать офицером-десантником и пойти на штабную службу в роту снабжения, однако его решимость сделать это была не меньшей, чем у любого в роте.
Гонять "Изи" жестче, чем "Дог" или "Фокс" было сложно, поскольку командир второго батальона майор Стрейер был почти столь же фанатичен как Собел. В День благодарения Синк позволил полку отмечать и расслабляться, однако майор Стрейер решил, что это самое лучшее время, чтобы вывести 2-й батальон в поле на двухсуточные учения. Они включали в себя длительные марши, атаки на оборону противника, учебную газовую атаку посреди ночи и знакомство с сухими пайками – так называемыми "К-рационами" (в состав входили мясные консервы, крекеры, леденцы и растворимый концентрат фруктового сока).
Чтобы сделать этот день совсем уж незабываемым, Стрейер устроил "испытание кабаньими кишками". Участок местности затянули проволокой, находящейся на высоте около восемнадцати дюймов от земли. Поверх нее вели огонь пулеметы. Под ней Стрейер приказал разбросать по земле внутренности свежезабитых свиней: сердца, легкие, кишки, печень и другие органы. Люди были вынуждены ползти через это мерзкое месиво. Липтон вспоминал, что "армейское различие между "ползанием" и "переползанием" состоит в том, что ползают дети, а переползают змеи. Мы переползали". Это было незабываемое впечатление.
К концу ноября начальная подготовка была закончена. Каждый человек в роте овладел своей воинской специальностью, будь то обращение с минометом, пулеметом, винтовкой, связь, оказание первой медицинской помощи и т.п. Каждый мог исполнять обязанности любого из членов взвода – хотя бы на уровне элементарных навыков. Каждый рядовой знал обязанности капрала и сержанта и был готов заменить их в случае необходимости. Все, прошедшие Токкоа, были изнурены и доведены едва ли не до грани бунта. "Мы все думали", вспоминал Кристенсен, "что после всего этого сможем справиться со всем, что только уготовит нам судьба".
Где-то за сутки до отбытия из Токкоа, полковник Синк прочитал в "Ридерз Дайджест" статью, гласящую, что на Малайском полуострове батальон японской армии установил мировой рекорд выносливости на марше, пройдя сто миль за семьдесят два часа. "Мои люди смогут добиться большего", объявил Синк. Поскольку 2-й батальон Стрейера прошел самую жесткую подготовку, для подтверждения своей точки зрения Синк выбрал именно его. 1-й батальон сел на поезд, направляющийся в Форт Беннинг, 3-й – в Атланту, а 2-й двинулся маршем.
"Дог", "Изи", "Фокс" и штабная рота батальона выступили в 07.00 1 декабря, каждый нес полный комплект снаряжения и оружие. Это было достаточно тяжело для стрелков и ужасно для тех, кто, как Маларки, был в минометном отделении или, как Гордон, в пулеметном расчете. Маршрут, выбранный Стрейером, составлял 118 миль, из них 100 миль по немощеным проселочным дорогам. Погода была отвратительна, с ледяным дождем, временами сменявшимся снегом, из-за чего дороги стали скользкими и грязными. Как вспоминал Вебстер: "Весь первый день мы топали по скользкой красной грязи, периодически шлепаясь в нее, проклиная все на свете и считая минуты до следующего привала". Они шли весь день. Наступили сумерки, а следом и темнота. Дождь и снег прекратились, но поднялся холодный, пронизывающий ветер.
К 23.00 батальон преодолел 40 миль. Стрейер выбрал место для лагеря: голый, продуваемый ветром холм, без деревьев, кустов и какой-либо другой защиты от ветра. Температура опустилась до -5°С. Поскольку разводить огонь было запрещено, личному составу выдали хлеб с маслом и джемом. Когда они проснулись в 06.00, все вокруг было покрыто толстым слоем инея. Ботинки и носки смерзлись и закаменели. Солдатам и офицерами пришлось вынуть шнурки из ботинок, чтобы натянуть их на распухшие ноги. Винтовки, минометы и пулеметы примерзли к земле. Полотнища "пап-тентов"***** трещали как арахисовая скорлупа.
На вторые сутки понадобилось несколько миль, чтобы разогреть задубевшие, сведенные болью мышцы, но самым тяжелым оказался третий день. Было пройдено 80 миль, оставалось пройти еще 38, из которых заключительные два десятка по шоссе, ведущему в Атланту. Идти по грязи было тяжело, но бетон для натруженных ног оказался намного хуже. Той ночью батальон расположился на территории университета Оглторп, в предместьях Атланты.
Маларки и его приятель Уоррен "Скип" Мак установили свою палатку и прилегли отдохнуть. Разнеслась весть, что готова еда. Маларки не смог встать. Он дополз до стоявшей у раздачи очереди на карачках. Его взводный, Уинтерс, взглянув на него, сказал, чтобы утром он ехал к финишу, Пяти Углам, что в центре Атланты, в санитарной машине.
Маларки решил, что сможет дойти. Так же думали практически все остальные. К тому моменту марш привлек внимание общественности по всей Джорджии, о нем говорили по радио и писали в газетах. По обочинам стояли толпы народа, выкрикивающие приветствия. Стрейер договорился насчет оркестра. Он встретил их за милю до Пяти Углов. Маларки, боровшийся с невыносимой болью, вспоминал: "Когда заиграл оркестр, со мной произошла странная вещь. Я выпрямился, боль исчезла, и я завершил марш, как если бы мы шли по плацу в Токкоа".
За 75 часов они прошли 118 миль. Фактическое время движения составило 33 часа 30 минут, или приблизительно 4 мили в час. Из 586 солдат и офицеров батальона лишь двенадцать не смогли завершить марш, несмотря на то, что некоторых из них в последний день пришлось поддерживать их товарищам. Полковник Синк испытывал вполне уместную гордость. "Никто не покинул строя", сказал он прессе, "а если они и падали, то лицом вперед". 3-й взвод "Изи" под командованием лейтенанта Мура оказался единственным в батальоне, в котором все прошли весь путь самостоятельно. В качестве вознаграждения ему было предоставлено право возглавить колонну батальона при прохождении парадным маршем через Атланту.

* Японцы (прим. перев.)
** "Хей-хо, Сильвер!" – так подбадривал своего коня по кличке "Сильвер" Одинокий Рейнджер – популярный герой американского сериала-вестерна, изначально представленного в виде радиопостановки, а позже и на телевидении (прим. перев.)
*** Paul Fussell, Wartime: Understanding and Behavior in the Second World War (New York: Oxford University Press, 1989), 80.
**** Там же.
***** Стандартная двухместная палатка американской армии, состоящая из двух брезентовых полотнищ. Они состегивались вместе и устанавливались с помощью деревянных стоек, колышков и оттяжек, образуя двухскатную палатку. В выкладку каждого солдата входило одно полотнище, одна разборная стойка, пять колышков и кусок веревки (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 09:28 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Вопрос к админам - ведь был же уже случай, когда перевод Лиса где-то без указания авторства публиковался, ЕМНИП. Может, сделать те книги, которые переводят, доступными для чтения только зарегистрированным пользователям?
Просто неприятно, когда человек старается для себя и единомышленников, а кто-то себе на этом потом плюсики записывает или даже деньги.

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 10:15 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
Кстати да!
Может сделать этот раздел доступным только для зарегистрированных на сайте и ко всему прочему - состоящим в приватной группе, как на гирсоке делают?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 11:04 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Решать Лису, но смысл? Закрытые разделы на гирсоке это треп за жизнь и бугагашечки. Зарегистрироваться здесь особо труда не составляет.

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 11:19 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Винд писал(а):
Вопрос к админам - ведь был же уже случай, когда перевод Лиса где-то без указания авторства публиковался, ЕМНИП. Может, сделать те книги, которые переводят, доступными для чтения только зарегистрированным пользователям?
Просто неприятно, когда человек старается для себя и единомышленников, а кто-то себе на этом потом плюсики записывает или даже деньги.


Дело в том, что даже сделав раздел закрытым для незарегистрированных пользователей, мы не сможем обеспечить нераспространение материалов за пределами форума. Любой желающий все равно зарегистрируется и скопирует информацию. Поэтому любой пользователь, выкладывая что-либо в сеть, должен понимать, что его труды становятся автоматически достоянием всех и вся и ничего с этим поделать невозможно. Это касается не только нашего форума, а любого ресурса в сети.

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 14:44 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
А смысл? Я же не ради славы или денег перевожу. А во-первых, для поддержания языковых навыков, а во-вторых, в качестве отдыха от основной работы...

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 04 дек 2014, 14:51 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Кстати, об основной работе. Не то, чтобы я напрашивался, но как-никак почти полгода прошло... :cry:

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 дек 2014, 17:29 

Зарегистрирован: 22 янв 2013, 15:55
Сообщений: 265
Команда: нет
А что мешает просто скинуться нам Лису на подарок какой нибудь? Или просто перевести по чуть чуть?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 06 дек 2014, 14:06 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 24 мар 2014, 20:05
Сообщений: 178
Команда: нет
Deus Vult писал(а):
Не то, чтобы я напрашивался, но как-никак почти полгода прошло... :cry:

+100500 :lol:


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 09 дек 2014, 17:50 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
2. ВСТАТЬ, ПРИСТЕГНУТЬ КАРАБИНЫ!

Беннинг, Маколл, Брэгг, Шанкс
Декабрь 1942 - сентябрь 1943


Беннинг был, пожалуй, еще более убог, чем Токкоа, особенно его печально известная часть, прозванная "Сковородкой", где проходила начальная предпрыжковая подготовка. Это был полковой лагерь, представляющий собой кучку захудалых деревянных хибар, разместившихся на бесплодной, песчаной почве. Однако для членов роты Е Беннинг стал желанной отдушиной – здесь они проходили реальную подготовку, готовясь стать парашютистами, вместо того, чтобы тратить большую часть времени на занятия физподготовкой.
Предполагалось, что занятия в парашютной школе начнутся с физподготовки (стадия А), за которой последуют стадии B, C, и D, каждая продолжительностью в неделю, однако 506-й полк пропустил первую стадию. Так случилось потому, что 1-й батальон, прибывший первым, приступив к стадии А, вызвал замешательство среди сержантов школы, которым поручили руководить гимнастическими упражнениями и пробежками. Выходцы из Токкоа могли лишь посмеяться над тамошними сержантами. На пробежках они принимались бежать спиной вперед, предлагая им посоревноваться. Или после пары часов упражнений, когда те начинали задыхаться, спрашивали их – когда они закончат разминаться и, наконец, начнут занятия. После двух дней такого рода унижений сержанты доложили по команде, что 506-й намного превосходит их по физподготовке, так что все роты этого полка могут начинать курс со стадии B.
В течение недели рота каждое утро бегом выдвигалась в парашютные классы, где личный состав учился укладывать парашюты. На ланч они бежали обратно на "Сковородку" и проводили остаток дня, прыгая в ямы с опилками из дверей установленных на высоте четырех футов макетов фюзеляжей самолетов, учились обращению с парашютами и подвесными системами, или, надев закрепленную на стальном тросе подвесную систему, прыгали с 30-футовых вышек.
На следующей неделе, на стадии C, совершались свободные и контролируемые прыжки с 250-футовых вышек. Одна из вышек была оборудована сидушками, амортизаторами и направляющими тросами; на других было по четыре парашюта, которые после подъема отцеплялись с помощью расчековочного устройства. С них каждый совершил по несколько прыжков в дневное время и один ночью.
Кроме того, на стадии C присутствовала ветровая машина, создававшая сильный поток воздуха, направленный вдоль земли, тащивший по ней парашют вместе с обучаемым. Таким образом личный состав отрабатывал гашение купола после приземления.
После недели тренировок на вышках люди были готовы к стадии D – реальному делу: пяти прыжкам с C-47, после которых прошедшие полный курс должны будут получить "крылышки" парашютистов. Предыдущим вечером бойцы укладывали свои парашюты, проверяли их, укладывали снова и проверяли вновь – и так до 23.00. Подъем был в 05.30. С песнями и речевками они выдвинулись к ангарам на Лоусон Филд. Там они надели парашюты и расселись на установленных в ряды скамьях, ожидая вызова к самолету. Они перебрасывались шутками, травили байки, много курили, нервно смялись, часто бегали в уборную, и то и дело принимались проверять парашюты: основной и расположенный на груди запасной.
Группами по двадцать четыре человека они грузились в самолет. Лишь за одним или двумя исключениями для них это был первый полет на самолете. Когда C-47 набирал высоту 1500 футов*, он становился в круг. Загорался красный свет и выпускающий – сержант-инструктор – давал команду: "Встать, пристегнуться". Все вставали и пристегивали фалы, закрепленные на ранцах основных парашютов, к проходящему под потолком вдоль фюзеляжа тросу.
"Доложить о проверке снаряжения!" кричал выпускающий.
"Номер двенадцать окей! Номер одиннадцать окей!" и так далее по цепочке.
"Сомкнуться и встать к двери!"
Первый человек подходил к открытой двери. По очевидным психологическим причинам им всем приказывали смотреть на горизонт, а не прямо вниз. Кроме того, их учили класть руки на внешний край дверного проема, и ни в коем случае не на внутренний. Если руки будут снаружи, человека ничто не будет держать в самолете и малейшего усилия, даже просто нажима двигающегося вперед следующего человека в потоке будет достаточно, чтобы вытолкнуть его наружу. Если же он, пытаясь обрести устойчивость, упрется в дверной проем с внутренней стороны, то, как говорил Гордон: "Если этот приятель не захочет выходить, то усилий дюжины человек, находящихся позади, не хватит, чтобы вытолкнуть его. Такова сила страха". Если выпускающий видел, что человек кладет руки на внутреннюю поверхность фюзеляжа, он отстранял его, давая возможность прыгнуть остальным.
Большинство людей, по словам Гордона: "были на таком кураже, и настолько прониклись этим делом, что едва ли не были готовы сигануть без парашюта. Вот такими крутыми мы были". В общей сложности пройти полный курс и получить парашютную квалификацию смогло 94% личного состава 506-го, установив, таким образом, рекорд, не побитый и по сию пору.
Первый прыжок совершали по одному. Как только человек оказывался у двери, выпускающий хлопал его по бедру – это был сигнал: "Пошел!"
"Я дошаркал до двери и выпрыгнул в безбрежную, захватывающую дух пустоту", вспоминал Вебстер. Мое сердце подпрыгнуло, оказавшись где-то в горле, а разум помутился". Вытяжная веревка, зацепленная карабином за трос в кабине самолета, стянула задний клапан его основного парашюта; обрывной шнур, привязанный к вершине купола, вытащил его из ранца, а затем оборвался. Набегающий поток наполнил купол, и он ощутил впечатляющий рывок.
"С этого момента прыжок превратился в развлечение. Я плавно скользил вниз, колеблясь, или, как сказали бы гражданские, раскачиваясь туда-сюда, и радостно глазея по сторонам. Все небо было заполнено испытывающими подъем бойцами, чьи крики раздавались то тут, то там".
Нахождение у той открытой двери представляло собой очевидный момент истины. Люди, продемонстрировавшие выдающиеся успехи в ходе обучения, те, кто, впоследствии, воюя в качестве обычных пехотинцев, получали награды за храбрость, замирали. Иногда им давали второй шанс. В том же подъеме после того, как прыгнули все остальные, или на следующий день. Однако обычно, если человека однажды заколодило, это значило, что он никогда не прыгнет.
Из роты E "застыли" двое. Они отказались прыгать. Одного из них, рядового Джо Рамиреса, отодвинули к хвостовой переборке самолета, но после того, как остальные выпрыгнули, он сказал выпускающему, что все-таки хочет прыгнуть. Самолет продолжил кружить. На втором заходе он прыгнул. Как выразился рядовой Род Строль: "На это нужно больше мужества, чем для того, чтобы просто прыгнуть в первый раз".
В тот же день "Изи" совершила еще один прыжок с выходом по одному. Следующий прыжок был массовым, выпускающий кричал: "Пошел! Пошел! Пошел!" когда двенадцать человек выходили в дверь один за другим. К удивлению выпускающих поток покидал борт за 6 секунд. Карсон писал в своем дневнике: Думаю, я сходил с ума от прыжков, потому что, оказавшись на земле, я мог думать лишь об острых ощущениях от прыжка и хотел прыгать вновь и вновь. Когда я чувствовал рывок на раскрытии, то орал во всю глотку".
Четвертый прыжок пришелся на Сочельник. На Рождество рота получила выходной и праздничную трапезу с индейкой. Практически для всех в роте это было первое Рождество, проведенное вдали от дома. Карсон написал: "Это было не похоже на Рождество: без снега, без елки, без подарков, без папы с мамой".
26 декабря, совершив последний прыжок, каждый получил свидетельство, гласившее, что он "с этого момента наделен правом считаться квалифицированным парашютистом". Затем был самый торжественный момент, ради которого они трудились на протяжении шести месяцев: вручение серебряных "крылышек". С этого момента, который каждый в "Изи" будет помнить до конца своих дней, весь личный состав 506-го навсегда стал особым.
Полковник Синк устроил полковой парад, а затем собрал людей в круг. Взобравшись на платформу, он зачитал ежедневный приказ (позже каждый получил его копию). "Вы – члены одного из самых лучших полков в армии Соединенных Штатов", объявил Синк, "а, следовательно, и во всем мире". Он сообщил, что отправляет их по домам, в десятидневный отпуск и напомнил, что "есть определенные вещи, которых от вас ожидают – не только, во время отпуска, но и вообще в качестве кредо, которым вы должны будете руководствоваться в дальней жизни". Вы должны носить форму с честью, сохранять выправку и заботиться о своем внешнем виде. "Помните наш боевой клич и девиз, "Курахи" и его значение: "Сами по себе". Каждый из нас сам по себе, но все мы вместе".
Он дал ребятам наказ: "Держитесь подальше от тюрьмы" и распустил их. С "крылышками" на груди, в сверкающих ботинках и заправленных в них брюках, они отправились по домам. Там они стали предметом восхищения для своих родителей и друзей. Отчасти из-за их физической подготовки, но в большей степени благодаря уверенности в себе, приобретенной ими за прошедшие полгода. Они завершили курс подготовки, который не смогло пройти трое из пяти добровольцев; пережили гнев и придирки Собела; прыгали из летящего самолета. Они стали элитой.
Однако не до такой степени, чтобы позволить себе игнорировать армейские уставы и предписания. Полковник Синк уведомил их о необходимости вернуться в Беннинг по окончании отпуска, однако из-за имевших место в январе 1943 года недостатков в транспортной системе Америки тревожное количество личного состава 506-го вернулось с опозданием.
Полковник Синк устроил общеполковое построение. Личный состав построился в парадной форме одежды. Они промаршировали по покрытой песком улице до свободной площадки позади казармы поваров. Синк скомандовал "Смирно!", а затем дал команду "Вольно!". Они стояли в полной тишине, слушая, как лейтенант зачитывает список фамилий, по одному из каждой роты, из числа опоздавших из отпуска.
Рядовой Джон Доу, рота E", вызвал лейтенант. Барабанщик, стоящий рядом с ним, принялся отбивать тихую, скорбную дробь. Двое сержантов, вооруженных автоматами, направились к рядовому Доу. Он вышел из строя. Его лицо побледнело. Сержанты, встав по бокам, вывели его вперед. Барабан продолжал рокотать. Они остановились перед лейтенантом. Он зачитал приказ. Рядовой Доу "выбарабанивался"** из рядов парашютистов и отправлялся в пехоту.
Лейтенант сорвал шеврон 506-го полка с плеча рядового, "крылышки" с его груди, парашютную нашивку с пилотки и бросил их наземь. Это было столь унизительно, что у офицеров и нижних чинов перехватило дыхание. Вебстер писал своей матери: "Одна вещь привела нас в настоящее бешенство; какой-то лейтенантишка, не имеющий ни малейшего понятия о приличиях или хороших манерах, стоял рядом с барабанщиком и фотографировал всех подходивших парней. Быть опозоренным перед лицом товарищей, это уже достаточно тяжело, но быть сфотографированным в такой момент – думаю, этого лейтенанта стоило пристрелить".
Дальше больше. Подъехал джип, из которого вышвырнули вещмешок рядового Доу. Он должен был снять свои парашютные ботинки, надеть обычную обувь и выпустить брюки наружу, как обычный пехотинец ("прямоногий", как звали их парашютисты). Он подобрал свой вещмешок и, сопровождаемый автоматчиками, печально пошел прочь, сопровождаемый барабанной дробью – живая иллюстрация унылого одиночества. Так повторилось девять раз.
После этого в 506-ом редко испытывали проблемы с опозданиями из отпусков и увольнений.
В конце января "Изи" вместе с остальной частью 506-го перебралась за реку Чаттахучи на Алабамскую сторону Форт Беннинга. Это было похоже на выход на волю из тюрьмы. Казармы были удобными, а еда хорошей. Там был отличный магазин и кинотеатр. Обучение было сконцентрировано на подготовке отделений, с особым упором на уличные бои, которые проходили весело, с большим количеством пиротехники, пальбой друг по другу холостыми патронами и метанием дымовых гранат. Личный состав совершил шестой прыжок – впервые с оружием.
Записи в дневнике Карсона передают вкус тех зимних дней.
8 февраля: "Вчера вечером мы были в чертовски приподнятом настроении, так что едва не разнесли казарму во время драки подушками. После трехчасового побоища мы, наконец, решили, что достаточно устали и легли спать". 11 февраля: "(Капрал Джо) Той, (сержант Джордж) Лус и я были в Коламбусе. Пригласили девчонок и устроили вечеринку, где веселились, веселились и веселились. Где-то во время вечеринки я познакомился с Бетти Кей из Коламбуса. В конце концов, нам нужно было отправляться по домам, и мы добрались до туда к 04.45 утра". 12 февраля: "Вновь в Чикасо Гарденс, в Коламбусе, еще один прекрасный вечер. Мы с Бетти прекрасно ладим. Действительно классно провел время. Вернулся в часть в 04.45 и вышел на службу в 05.30, стараясь держать хоть один глаз открытым".

* Порядка 365 метров (прим. перев.)
** "Выбарабанивание" (drumming-out) – воинская традиция, согласно которой с военнослужащего, изгоняемого из подразделения или с позором увольняемого с военной службы, под барабанную дробь перед строем срываются знаки принадлежности к подразделению, роду войск и (или) знаки различия (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 11 дек 2014, 17:21 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
В марте последовала команда: "пакуемся и съезжаем". Кэмп Макколл, Северная Каролина, был чудом военного строительства. На 7 ноября 1942 года он представлял собой 62000 акров* необустроенной местности. Четыре месяца спустя там было 65 миль дорог с твердым покрытием, госпиталь на 1200 коек, пять кинотеатров, шесть огромных пивных, полноценный всепогодный аэродром с тремя 5000-футовыми** взлетно-посадочными полосами и 1750 зданий. Казармы имели систему отопления, на койках были матрасы. Он был назван в честь рядового Джона Т. Маккола из 82-й воздушно-десантной дивизии, первого американского парашютиста, погибшего в бою во время Второй мировой войны. Он погиб в Северной Африке 8 ноября, в тот день, когда началось строительство. В Кэмп Макколл находилось командование воздушно-десантных войск.
Тренировки усилились и стали более сложными. Прыжки теперь совершались не только с винтовками, но и с другими видами оружия. Базука крепилась на прыжок в сборе, то же касалось легких пулеметов (но они снимались с треноги, с которой прыгал другой член расчета). 60-миллиметровый миномет и его опорная плита распределялись на двоих. На парашютистов навьючивались еда, боеприпасы, карты, гранаты, взрывчатые вещества и т.п. Некоторым приходилось прыгать с сотней фунтов дополнительного веса.
За прыжками последовали двух- и трехсуточные учения в лесистой местности. Основной упор делался на ускоренное передвижение войск и крупномасштабные действия в тылу противника. В сумерках командирам взводов показывали на карте их местонахождение и ставили задачу к утру быть там-то и там-то.
Капитан Собел назначил рядового Роберта "Попая" Уинна своим посыльным и отправил его на поиски своих взводов. Уинн ухитрился "потеряться" и проспать всю ночь. Утром Собел потребовал объяснений, почему Уинн заблудился.
"Потому что я не вижу в темноте", ответил тот.
"Ты должен научиться видеть в темноте", ответил Собел и отправил Уинна обратно в его отделение, заменив его Эдом Типпером. "С моей помощью", рассказывал Типпер, "Собел умудрился потерять свои карты, компас и все такое в тот самый момент, когда они были нужнее всего. Получив от окружающих аналогичную "помощь", он окончательно запутался и заблудился еще сильнее, чем обычно. Мы все надеялись, что его провал будет настолько сильным, что его заменят, и нам не придется идти в бой под его командованием".
"Ваша винтовка – это ваша правая рука!" говорил своим людям Собел. "Она должна быть при вас в любой момент". Однажды на ночном занятии он решил преподать им урок. Вместе с сержантом Эвансом они крадучись прошли по расположению роты, чтобы похитить винтовки у спящих. Они успешно справились со своей задачей: к утру у Собела и Эванса было почти полсотни винтовок. С большой помпой Эванс построил роту и Собел принялся рассказывать личному составу, насколько никчемными солдатами они являются.
Пока он орал, появился командир роты "Фокс", а с ним человек сорок пять из его роты. К величайшему смущению Собела оказалось, что они с Эвансом заблудились, забрели в расположение роты "Фокс", и стащили их винтовки.
Через несколько недель Собел повредил ногу на прыжках. Вместе с сержантом Эвансом он вернулся в казарму, в то время как рота оставалась в поле. Капитан и Первый сержант провели инспекцию. Они облазили все солдатские сундучки, одежду и личное имущество личного состава роты E. Они обшарили карманы, вскрыли коробки, перерыли письма от подруг и родителей, и конфисковали все, что сочли запрещенным. "Я не знаю, какого черта они там искали", рассказывал Гордон Карсон. "Это было задолго до тех времен, когда появились наркотики".
Собел обнародовал список, в котором перечислялись запрещенные предметы, их владельцы и назначенное им наказание. Вернувшиеся с полевых занятий люди, усталые и грязные, обнаружили, что все, что они считали своей личной собственностью, было перевернуто. Нижнее белье, носки, зубная паста и щетки – все это лежало грудами на койках. Многие вещи отсутствовали.
Что-то было конфисковано почти у каждого солдата. Обычно это были неучтенные боеприпасы, неуставная одежда или порнография. Пропали банки фруктового салата и резаных персиков, утащенные с кухни, дорогие рубашки – ничего из этого не было возвращено. Один из солдат собирал контрацептивы. Очевидно, несколько презервативов считались приемлемыми, но две сотни уже считались контрабандой. Они тоже значились в списке конфискованных Собелом предметов.
"Для меня это стало поворотным пунктом", вспоминал Типпер. "Перед этим набегом я недолюбливал Собела, но не испытывал ненависти к этому человеку. Тогда же я решил, что Собел является моим личным врагом, и я не обязан проявлять в отношении него лояльность или что-либо еще. Все были крайне разозлены".
Ходили разговоры о том, кто пристрелит Собела, когда рота пойдет в бой. Типпер думал, что это была всего лишь пустая болтовня, однако, "с другой стороны, я знал нескольких парней из роты, которые мало говорили, но, по моему мнению, были вполне способны убить Собела, если им представится такой шанс".
На следующем полевом выходе роте E сообщили, что многие из ее состава будут назначены условными ранеными, чтобы медики смогли попрактиковаться в перевязке ран, накладывании импровизированных шин, эвакуации раненых на носилках и т.п. Собел также попал в их число. Медики вкололи ему реальное обезболивающее, стянули штаны и сделали разрез, имитирующий удаление аппендицита. Затем они зашили разрез, наложили повязку из бинтов и лейкопластыря, а потом смылись.
Собел, само собой, был разъярен, но так и не смог добиться расследования этого случая. В роте Е не удалось найти никого, кто смог бы опознать ответственных за произошедшее медиков.
То, в какой хорошей форме был личный состав "Изи", было продемонстрировано в Макколле, когда по поручению Министерства обороны во 2-м батальоне Стрейера, уже прославившемся своим маршем на Атланту, провели стандартный тест по физподготовке. Результат батальона составил 97 процентов. Поскольку это был самый высокий результат, когда-либо показанный армейским батальоном, полковник Яблонски из Вашингтона решил, что Стрейер подтасовал его. Уинтерс вспоминал: "Они заставили нас пройти его повторно: офицеров, рядовых, обслуживающий персонал, поваров, всех – и мы дали результат в 98 процентов".
В "Изи" произошли повышения званий. Все три штаб-сержанта, Джеймс Дил, Сэлти Харрис и Майк Рэнни были из изначального состава роты, начавшего службу рядовыми. То же самое и с сержантами, Лео Бойлом, Биллом Гварнери, Кэрвудом Липтоном, Джоном Мартином, Элмером Мюрреем, Бобом Рэдером, Бобом Смитом, Баком Тейлором и Мюрреем Робертсом. Карсон получил капрала. Лейтенант Мэтьюсон был переведен в штаб полка, а лейтенанты Никсон, Хестер и Джордж Лэвенсон продолжили службу в штабе батальона. (До самого войны все должности в штабе 2-го батальона заполнялись офицерами из "Изи". Из рот D, F, и штабной роты в штаб батальона не попало ни одного офицера. Уинтерс комментировал это так: "Поэтому отношения между батальонным и полковым штабами и ротой E всегда были отличными. По этой же причине казалось, что роте E всегда назначались самые важные задачи".)
В начале мая 1-й взвод Уинтерса получил нового второго лейтенанта, Гарри Уэлша. Он был "офицером по принуждению". В апреле 1942 года он пошел добровольцем в парашютисты и получил назначение в 504-й парашютно-десантный полк 82-й дивизии. По окончании парашютной школы он получил сержанта. Трижды. Его разжаловали в рядовые за драки. Но он был крутым маленьким ирландцем с явными задатками лидера. Его командир роты заметил это и дал Уэлшу рекомендацию для поступления на офицерские курсы.
Уэлша назначили в роту "Изи", 2-го батальона, 506-го полка. Он хотел вернуться в 504-й, но в армии было правило посылать выпускников офицерских курсов в другие подразделения, из-за боязни того, что, по возвращении в свою старую часть у них установятся слишком фамильярные отношения со своими приятелями из числа нижних чинов. Собел направил Уэлша во взвод Уинтерса. Они немедленно стали лучшими друзьями. Их отношения основывались на взаимоуважении, вызванном одинаковыми представлениями о лидерстве. Как заявлял Уэлш: "Офицеры идут первыми".
В конце мая личный состав "Изи" упаковал вещмешки и присоединился к остальным ротам 506-го для поездки на едва тащащемся поезде в Стерджис, Кентукки. Девушки из местного отделения Красного Креста накормили их кофе и пончиками, что было последним кусочком комфорта, полученным ими на протяжении следующего месяца. Они выдвинулись в сельскую местность, где ставили "пап-тенты", копали ямы для уборных и ели то, чем армия больше всего любит кормить находящиеся в поле войска – рубленую говядину с белым соусом на ломтике тоста, обычно именуемую "дерьмом на черепице".
Это не были боевые действия, но обстановка была приближена к ним настолько, насколько это было возможно. Маневры проходили с 5 июня до 15 июля 1943 на территории Кентукки, Теннеси и Индианы. В этих самых крупных на тот момент учениях воздушно-десантных войск отрабатывались совместные действия парашютных и планерных подразделений.
10 июня 506-й парашютно-десантный полк официально вошел в состав 101-й воздушно-десантной дивизии, сделав эту дату величайшим событием в истории 101-й. Вхождение в состав дивизии 506-го полка заметно подняло дух 101-й. По крайней мере, так считали члены роты E.
Маневры, в ходе которых армия "Красных" действовала против "Синих", проходили на обширной территории с поросшими лесом холмами и горами. "Изи" совершила три прыжка. Один из них Кристенсен запомнил наиболее ярко. В C-47 было душно и жарко, поднимающиеся над холмами горячие восходящие потоки заставляли самолет подпрыгивать и раскачиваться. Капрал Денвер "Бык" Рэндлмен, находившийся в конце потока и, таким образом, дальше всех от открытой двери, начал блевать прямо в свой шлем. Солдат, сидевший перед ним, взглянул на него, и тут же сам метнул харч. События начали развиваться по цепочке. Воспользоваться шлемами удалось не всем, пол был покрыт рвотой, самолет вонял. Кристенсен, сидевший первым, едва держался. "Мой желудок был на грани бунта… Какого черта они не включают зеленый? Ну наконец-то! Сзади заорали: Пошел! Пошел! Пошел, черт тебя дери! Я вывалился наружу, на чистый и свежий воздух. Было такое чувство, как будто кто-то коснулся моей головы волшебной палочкой и произнес: "Кристенсен, ты чувствуешь себя прекрасно". Так оно и было".
Маневры включали в себя ночные марши, переправы через реки, когда карабкаясь на противоположный берег, они взбирались на три фута лишь для того, чтобы сползти обратно на два, ковыляние по камням, пням и корням, прорубание пути сквозь густой подлесок и редкое наслаждение жареным цыпленком, приготовленным гостеприимными жителями Теннесийских гор. Люди были вымотаны, грязны, все тело чесалось.
В конце июля маневры закончились, 2-й батальон 506-го получил благодарность от командира 101-й дивизии, генерал-майора Уильяма К. Ли за "великолепные агрессивные действия, безупречную тактическую подготовку и прекрасно подготовленный личный состав". Генерал Ли выразил уверенность в том, что "в ходе последующих проверок будут продемонстрированы новые примеры превосходной подготовки и руководства".
"Изи" переместилась из Стерджиса в Кэмп Бреккинридж, Кентукки, где были казармы, горячий душ и прочая роскошь. Но вскоре лагерь оказался переполнен, и вновь пришлось довольствоваться маленькими двухместными палатками в качестве спален и землей в качестве матрасов. Это продолжалось недолго, поскольку большая часть личного состава получила десятидневные отпуска, а вскоре после того, как они отчитались о возвращении, вся дивизия погрузилась на поезда и отправилась в Форт-Брэгг, Северная Каролина.
Сразу же стало понятно, что Брэгг был районом сосредоточения и дивизия готовится к отправке за море. Еда стала лучше, в казармах появились нормальные кровати, горячий душ и прочие улучшения. Но настоящим доказательством стало полное переоснащение. Личный состав получил новое обмундирование, снаряжение и оружие. Они проводили много времени на стрельбище, пристреливая свои винтовки и пулеметы.
Куда их отправят, на восток или на запад, на европейский, средиземноморский или тихоокеанский театр военных действий? Никто не знал, между взводами циркулировали слухи и заключались пари.
По выходным парни оправлялись в Фейетвилл "залить насос" в Таун Памп, одном из местных баров. Часто возникали ссоры. В большинстве своем их начинали парашютисты, задиравшие солдат обычных частей, расквартированных в Брэгге. Кроме того, они подначивали бойцов из планерных подразделений, входивших в состав 101-й.
"Планеристы" были обычными солдатами, получившими назначение в планерные полки. Хотя они и входили в состав воздушно-десантных войск, но не были добровольцами и к ним относились как к людям второго сорта. Они не получали ежемесячной пятидесятидолларовой надбавки, у них не было особых знаков различия, они не носили прыжковых ботинок с заправленными в них брюками. Кое-кто из них делал плакаты, на которых были фотографии разбитых и сожженных планеров и заголовок, гласящий: "Вступайте в планерные части! Никаких полетных. Никаких прыжковых. Но ни минуты уныния!"
Несколько человек из "Изи" отправились на аэродром в Брэгге, чтобы полетать на планере. Впечатления от приземления в одном из этих фанерных ящиков убедили их в том, что прыжок с парашютом – куда лучший способ высадки. Когда генерал Ли решил совершить полет на планере, то при приземлении сломал несколько ребер. "В следующий раз возьму парашют", заметил он. "А мы вас предупреждали!" прокричал в ответ кто-то из "планеристов". (В июле 1944 военнослужащие планерных подразделений наконец-то получили ежемесячную надбавку в 50 долларов за опасные условия службы и собственные знаки различия.)
В середине августа был объявлен дивизионный сбор с построением по полкам. Оркестр играл "Там"***, а девушки из Красного Креста плакали, когда солдаты маршировали к двадцати эшелонам, которые должны были отвезти их на войну. Когда все погрузились и немного успокоились, начали заключаться пари относительно того, каким путем направятся поезда: на север к Нью-Йорку, а затем в Европу или Средиземноморье, или на запад, в Калифорнию и далее на Тихий океан.
Эшелоны пошли на север, в Кэмп Шанкс, находящийся в 30 милях от Нью-Йорка вверх по реке Гудзон. Сделанные было обещания увольнений в город так и остались обещаниями. Вместо этого последовали бесконечные проверки, сопровождаемые прививками. "Укол следовал за уколом", вспоминал Кристенсен, "пока наши руки не повисли вдоль тела как безвольные плети". Офицеры и сержанты наизусть вызубрили наставление по подготовке к отправке на зарубежный ТВД (театр военных действий).
Собел составил форму для писем, которые должны быть отправлены матерям его солдат. "Дорогая госпожа", начиналось оно. "Скоро Ваш сын, рядовой первого класса Пол К. Роджерс (имена впечатывались отдельно) бросится с небес, чтобы вступить в бой и победить врага. В его распоряжении будет самое лучшее оружие и снаряжение, а за его плечами многие месяцы тяжелых и напряженных тренировок, призванных подготовить его к успеху на поле битвы.
Ваши частые письма с выражением любви и поддержки вооружат его бойцовским духом. С ним он не сможет потерпеть поражение, но покроет себя славой и даст Вам повод гордиться им. Наша страна будет всегда благодарна ему за службу в этот суровый час нужды". Каждое письмо он подписал своим цветистым почерком: "Герберт М. Собел, капитан, командир".
Нижним чинам удалось добыть немного виски. Они привыкли к пиву, так что вискарь подействовал на них весьма жестко. Кристенсен напился так, что "целовался взасос с сортиром" – состояние, обычное для юношей, только начавших осваиваться с крепким алкоголем. Капрал Рэндлмен нашел его и "нежно отнес в кроватку". На следующее утро, наполняя воздух стонами и охами страдающих похмельем людей, рота проследовала в доки. Паром доставил личный состав на пирс, где предоставленные девушками из Красного Креста горячий кофе и пончики помогли полумертвым бойцам ожить.
Отовсюду сыпались проклятья. Отчасти потому, что парни надеялись по дороге на войну промаршировать по Нью-Йорку, но не смогли сделать этого, а также из-за того, что им не разрешили надеть парашютные ботинки. Причиной были опасения того, что их могли увидеть вражеские шпионы, и таким образом узнать об отправке воздушно-десантной дивизии. Им пришлось спороть с плеч эмблему 101-й – кричащего орла.
Уинтерс смог припомнить лишь один случай "трапной лихорадки"****. Офицер медицинской службы оказался "достаточно сообразителен, чтобы понять, что предпринять, дабы сказаться больным и откосить от отправки". Все остальные выстроились у трапа в колонну по одному, навьюченные вещмешками и оружием. Ступая на палубу пассажирского лайнера, переоборудованного в войсковой транспорт, они называли свои имена, и контролер отмечал их присутствие. Чтобы разместить 5000 человек на борту транспорта, рассчитанного на перевозку 1000 пассажиров, потребовался почти целый день. Наконец буксиры оттащили судно от стенки, и оно взяло курс в открытое море. Личный состав роты "Изи" столпился вдоль поручней, глядя на исчезающую за кормой Статую Свободы. Почти для каждого из них это была первая поездка за пределы Соединенных Штатов. У них началась некоторая тоска по дому, усиленная пониманием, что, как это было отражено в полковом памятном альбоме "Курахи", "каким же замечательным был прошедший год".

* Порядка 250 кв.км (прим. перев.)
** 1524 метра (прим. перев.)
*** "Там" (Over There) – песня 1917 года, популярная среди американских солдат, участвовавших в обеих Мировых войнах. Содержание песни было пропагандистским, призывающим американскую молодежь записываться в армию, чтобы отправляться на войну с "гуннами" (прим. перев.)
**** "Трапная лихорадка" (gangplank fever) – попытка в последний момент избежать отправки в зону боевых действий или к нежелательному месту службы путем симуляции какого-либо заболевания (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 01 апр 2015, 22:57 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
3. "НАРЯДЫ НА ПРОВЕРКУ УБОРНЫХ"

Олдборн
Сентябрь 1943 - март 1944


Самария была старым индийским почтово-пассажирским лайнером, переоборудованным в военный транспорт. Первоначально рассчитанная на 1000 пассажиров, она вместила в себя 5000 человек из 506-го полка. Из-за скученности условия были совершенно ужасными. Пресная вода жестко нормировалась: люди могли пить лишь в четко обозначенные пятнадцатиминутные интервалы, составляющие в общей сложности полтора часа в день. В душевых была холодная соленая вода. Личный состав был обязан постоянно носить спасательные жилеты и ремни с прицепленными флягами, в результате чего люди постоянно задевали друг за друга. Спать приходилось в одежде. Одну койку приходилась делить на двоих, и это значило, что им приходилось чередоваться, и через одну ночь спать на палубе, в коридорах или любом другом месте, где можно было прилечь. Повсюду царило ужасное зловоние.
В день было два приема пищи. Кристенсен так описывал свой первый завтрак: "Я думал, этот бесконечный спуск в столовую, находящуюся на самой нижней палубе, никогда не кончится. Мы спускались по скользким от масла трапам, и когда, наконец, добрались до дна, зловоние стало просто потрясающим. Нас кормили из больших котлов, в которых была вареная рыба с томатами. Повара носили когда-то белую, а теперь просто грязную одежду, на которой одни пятна наслаивались на другие, являясь свидетельством того, что ее не меняли уже много дней". Люди ели эти помои лишь потому, что были голодны. Согласно Вебстеру, в столовой "витал дух плавучего дурдома".
По крайней мере, еда вносила разнообразие в рутину, состоящую из прогулок по палубе, стояния облокотясь о поручни и разглядывая конвой, или азартных игр. Играли непрерывно: покер, Блэк-Джек и кости. Из рук в руки переходили крупные суммы денег. Как-то вечером Карсон выиграл 125 долларов, а на следующий день потерял их. Люди пытались читать, но книг было очень мало. Капитан Собел вознамерился было проводить занятия по гимнастике, но для этого было недостаточно места, и это стало причиной очередных насмешек над ним.
15 сентября Самария пришвартовалась в Ливерпуле. На следующий день поезд повез людей на юг. На станции Огборн-Сейнт-Джордж их встретили грузовики и доставили в новый дом. Последние полторы мили они прошли пешком, в темноте, светя фонарями, чтобы найти дорогу –затемнение дало людям понять, что они находятся в зоне боевых действий. Они добрались до казарм, представляющих собой "хижины Ниссена"*, обогреваемые парой пузатых печек-буржуек каждая, получили чехлы для матрасов и указание, где взять солому для их набивки, а также толстые, колючие шерстяные одеяла, и, наконец, легли спать.
Вебстер написал что, когда он проснулся на следующее утро, "то решил, что оказался на голливудской съемочной площадке. Вокруг были сказочные домики с соломенными крышами и увитыми плющом стенами. Здоровенные лошади, потряхивая длинными гривами, цокали копытами по узким, извилистым, мощеным булыжником улицам. Мягкую пасторальную зелень уравновешивала старинная серая церковь в нормандском стиле одиннадцатого века, часы на которой отбивали время прямо как Биг Бен. Пять древних трактиров с покачивающимися на ветерке вывесками приветствовали нас в краю легкого, горького пива". Они были в Олдборне, что в Уилтшире, рядом с Хангерфордом и недалеко от Суиндона, в 80 милях к западу от Лондона. Он стал домом роты Е на без малого девять месяцев. Это был самый длительный период, в течение которого она находилась на одном месте.
Олдборн сильно отличался от Токкоа, Беннинга, или Брэгга. Там люди из "Изи" находились в отдельных, изолированных, полностью военных гарнизонах. В Олдборне они оказались посреди небольшой английской деревни, где люди были консервативны, замкнуты, и весьма осторожно относились к появлению в своей среде всех этих молодых янки. Была большая опасность появления трений, но армия подготовила отличную программу ознакомления, которая хорошо сработала. Начиная с того самого первого утра и на протяжении большей части недели людей подробно информировали об английских обычаях, манерах и привычках. Будучи хорошо дисциплинированными, они быстро уловили основную идею: свою жажду покуролесить им следует попридержать для Суиндона, Бирмингема или Лондона. В Олдборне же им следует пить свое пиво в пабах в спокойной британской манере.
Еще они учились есть то, чем питались британцы: сухое молоко, яичный порошок, сушеные абрикосы и картошку, конину, капусту, репу и брюссельскую капусту. Приобретение товаров в армейской лавке было нормировано: в неделю семь пачек сигарет, плюс три шоколадных батончика, одна упаковка жевательной резинки, один кусок мыла, один коробок спичек и одна пачка бритвенных лезвий.
Собел не изменился. В конце первой недели личный состав получил разрешение отправиться в увольнение в Суиндон на субботние вечерние танцы. Собел выпустил распоряжение: во время танцев никому не разрешалось снимать китель. Рядовой Том Берджесс, парень с фермы из центрального Иллинойса, сильно потел, танцуя в шерстяной рубашке с надетым поверх шерстяным кителем, так что он снял его.
В понедельник утром Собел вызвал Берджесса в канцелярию. "Берджесс, как я понимаю, находясь в городе в субботу вечером, во время танца вы сняли китель".
"Все так, капитан Собел", ответил Берджесс, "но я посмотрел в правилах ношения воинской формы одежды, там совершенно четко написано, что разрешается снимать китель, если на вас надета шерстяная рубашка, и вы много двигаетесь, танцуете и т.п."
Собел смерил его взглядом: "Я скажу вам, что я сделаю, Берджесс. В течение недели вы будете ходить в кителе, надев его поверх остальной формы, и вы будете спать в нем каждую ночь".
Берджесс ходил в кителе днем, но, решил, что Собел не будет проверять его по ночам, и вешал его на спинку кровати. В следующую субботу он пошел в канцелярию к Собелу, чтобы попросить об увольнении на танцы. Собел осмотрел его. "Берджесс", сказал он, "по-моему, этот китель не выглядит так, как если бы вы спали в нем, так что никаких увольнений".
Они находились в Англии, чтобы готовиться к вторжению в Европу, а не танцевать, так что график подготовки был интенсивным. Маларки показалось, что он вновь оказался в Токкоа. Они находились в поле шесть дней в неделю, по восемь-десять часов в день. Они совершали пешие марши по 15, 18, 21 и 25 миль, отправлялись на ночные занятия, ежедневно тратили по часу на занятия по рукопашному бою, учились городским боям, чтению карт, оказанию медицинской помощи, защите от химического оружия, изучали характеристики немецкого оружия и учились пользоваться им.
Они проделали 25-мильный пеший марш в полной походной выкладке за двадцать четыре часа, а через несколько дней марш на ту же дистанцию в боевом снаряжении за двенадцать часов. С ними проводились специальные занятия по минам-ловушкам, разминированию, связи и т.п.
Раз в неделю или около того они отправлялись на двух или трехсуточные учения. Они отрабатывали различные вводные. Не только для того, чтобы получить практическое представление о технике боя, но и чтобы научиться самым главным вещам, которые должен знать пехотинец. Как полюбить землю, как использовать ее преимущества, как условия местности диктуют тактику, а прежде всего, как день за днем жить на ней и в ней без ущерба для физического состояния. Их офицеры подчеркивали важность вещей, которые были вопросом жизни или смерти, и которые личный состав должен выполнять инстинктивно правильно и с первого раза, поскольку второй попытки у них не будет.
Так проходило знакомство "Изи" с сельской местностью Англии. Они тренировались атаковать городки, холмы и леса, отрывали бесчисленные стрелковые ячейки и спали в них, учась делать это, невзирая на дождь, холод и голод.
В начале декабря, вновь оказавшись в поле, рота окопалась по периметру высокого, голого, открытого всем ветрам холма. Командиры взводов приказали своим людям отрыть глубокие ячейки, что было тяжело сделать в каменистом грунте. Вскоре их атаковало подразделение бронетанковых войск на "Шерманах". "Они перли вверх по холму, ревя как первобытные монстры", писал в своем дневнике Вебстер, "потом остановились, развернулись в боевой порядок и двинулись на нас. Один из них шел прямо на меня. Мой окопчик бел недостаточно глубок, чтобы гусеница могла безопасно пройти надо мной, так что я отчаянно завопил: "Прими в сторону! Прими в сторону!" что он и сделал, пропустив меня между гусеницами". Запись Карсона гласила: "Это был первый раз, когда танк проехал через меня, сидевшего в окопе. Страшно!".
Было много ночных занятий, вспоминал Гордон. "Мы шли напрямик, перелезая через заборы, просачиваясь в промежутки между ними, пробираясь сквозь перелески и переходя вброд ручьи". В ходе этих занятий отношения между личным составом отделений и взводов, уже знакомыми друг с другом, стали глубоко личными. "Я видел силуэт в темноте", рассказывал Гордон, "и мог точно сказать, кто это. Я узнавал его по тому, как он носил головной убор, как сидел на его голове шлем, как он держал винтовку". Большая часть того, что они узнали в ходе обучения, пригодилась в бою, однако те близость, абсолютное доверие и чувство локтя, вырабатывающиеся этими долгими, холодными, сырыми английскими ночами, оказались бесценными.
Они регулярно совершали прыжки со снаряжением, учились тому, как пользоваться свободными концами, чтобы направить свое снижение на открытое, вспаханное поле вместо того, чтобы приземлиться на живую изгородь, дорогу, телеграфный столб, каменный забор или деревья. В C-47, летевшем в холодном, сыром воздухе, к тому моменту, когда загорался зеленый свет, их ноги оказывались совершенно задубевшими, так что, когда они ударялись о землю, то испытывали настоящий взрыв боли и зуда. Основной задачей во время этих прыжков был быстрый сбор после приземления, что для 2-го взвода "Изи" во время первого прыжка оказалось не так-то просто – их выбросили в 25 милях от площадки приземления.
Напряжение нарастало. Личный состав 82-й дивизии, расквартированной поблизости, мог порассказать солдатам из 101-й, как выглядела война в Северной Африке, на Сицилии и в Италии. Особое давление в преддверии надвигающихся боев испытывали офицеры, и больше всех Собел. "Это чувствовалось по его поведению", рассказывал Уинтерс. "Он становился все более мрачным, превращаясь в форменного садиста. Это дошло до точки, став просто невыносимо".
Сержант Эрл Хейл вспоминал: "У нас была настоящая лотерея по поводу того, когда кто-нибудь грохнет Собела". Собел раздобыл летную куртку из овчины, которой очень гордился, и которую носил в поле, что делало его очень заметным. Типпер вспоминал, что когда рота отправилась на стрельбище для упражнения в стрельбе по появляющимся целям: "Собелу пришлось пережить несколько очень неприятных моментов. Сзади и сбоку прозвучало несколько выстрелов и пули прошли совсем рядом с головой Собела. Он плюхнулся наземь, каким-то образом развернулся плашмя, что-то заорал и вскочил вновь. Весь личный состав ржал и размахивал руками. Ни за что не поверю, что Собел счел это происшествие случайностью, но, по-видимому, так оно и было. Как бы то ни было, он продолжал скакать туда-сюда и носиться вокруг нас, как ни в чем не бывало".
Люди продолжали подшучивать над Собелом. Рядовой Джордж Лус умел имитировать разные голоса. Однажды ночью рота E возглавляла батальон на марше по пересеченной местности. Движение сильно замедляли изгороди из колючей проволоки. Собел шел впереди.
"Капитан Собел", раздался голос, "в чем задержка?"
"Колючая проволока", ответил Собел, полагая, что разговаривает с заместителем командира батальона, майором Оливером Хортоном.
"Режьте эти изгороди", отозвался Лус, продолжая подражать голосу Хортона.
"Есть, сэр!" ответил Собел, и приказал передать в голову колонны кусачки.
На следующее утро перед подполковником Стрейером предстала целая делегация Уилтширских фермеров, громогласно жаловавшихся по поводу порезанных изгородей. Их коровы разбрелись по всей округе. Стрейер вызвал Собела.
"Зачем вы порезали эти заборы?"
"Я получил приказ резать их, сэр!"
"От кого?"
"От майора Хортона".
"Не может быть. Хортон в отпуске в Лондоне". Собел попал под раздачу, но так и не понял, кто его одурачил, и поэтому не смог предпринять ничего в ответ.
Его перескакивание с одного на другое, дурацкое "Хей-хо, Сильвер!", тупой и прямолинейный подход к решению тактических задач беспокоили офицеров, сержантов и рядовых роты даже больше, чем его обычное "цыплячье дерьмо". Недовольство росло с каждым днем, особенно среди сержантов. Сержанты Майрон "Майк" Рэнни, двадцатиоднолетний уроженец Северной Дакоты из 1-го взвода, и "Сэлти" Харрис из 3-го взвода больше всех роптали о возможных катастрофических последствиях, если Собел поведет роту в бой. Они полностью отдавали себе отчет в том, что в результате своих действий оказываются в очень щепетильной и чрезвычайно опасной ситуации. Предприми они что-либо – и их ждет обвинение в неповиновении или мятеже в военное время, Если же не делать ничего, может погибнуть вся рота.
Рэнни, Харрис и остальные сержанты надеялись, что командиры взводов доведут эту проблему до полковника Синка, или Синк сам узнает о сложившейся ситуации, и в результате тихо уберет Собела. Это выглядело наивно. Как могли младшие офицеры, в чьи обязанности входила поддержка их ротного, отправиться к полковнику с жалобами на своего командира? И на что им было жаловаться? Рота E по-прежнему была первой в полку, как в поле, так и в казармах и на спортивных соревнованиях. Сержантам не приходилось ожидать, что полковник Синк сделает что-либо кроме как поддержит своего командира роты перед лицом разногласий и давления, исходящего от группы сержантов и капралов. Эти парни готовились вступить в бой с наиболее грозной армией в мире, а не играть в игрушки или разводить дебаты.
Таким образом, ропот продолжался, а Собел и 1-й Сержант Эванс, оставаясь в изоляции, тем не менее, были у власти.
Увольнительные по выходным и превосходное британское железнодорожное сообщение позволяли людям сбросить напряжение. Англия в конце осени и начале зимы 1943 года оказалась для пацанов из Штатов настоящей страной чудес. Большинство британских парней их возраста находились вдали от своих домов, в Италии или в тренировочных лагерях, так что повсюду было полно скучающих, одиноких молодых женщин. Американские солдаты получали хорошее жалование, намного более высокое, чем британцы, а у парашютистов были еще и дополнительные 50 долларов в месяц. Пиво было дешево и его было много, за пределами Олдборна на него не было никаких ограничений. Они готовились убивать или быть убитыми, большинству из них было по двадцать или двадцати одному году.
Вебстер описывал результат в дневниковой записи от 23 октября: "Хоть я не получаю удовольствия от нахождения в армии, большинство в нашем подразделении расценивает его как отпуск. Парни, дома вынужденные тяжело и постоянно трудиться, попав в армию, оказались свободны от каких-либо обязанностей. Все они единодушно соглашаются, что дома никто из них никогда не закатывал таких феерических попоек".
Постоянное волнение, калейдоскоп постоянно наваливающихся на них впечатлений, безнадежность попыток избежать суровости обучения, мысли о предстоящих боях и цыплячье дерьмо Собела, все вместе это делало то время незабываемым и побуждало большинство людей использовать его на всю катушку. "Для меня Лондон был сказочным местом", писал Карсон. "Пройдя по любой из его улиц, можно было увидеть людей в форме всех стран Свободного мира". Их юность и энергия пульсировали в каждом парке и пабе. Они были на Пиккадилли, Лестер-Сквер, Трафальгарской площади, площади Виктории, в Гайд-парке. Повсюду можно было видеть форму Канады, Южной Африки, Австралии, Новой Зеландии, Свободной Франции, Польши, Бельгии, Голландии и, конечно же, Англии и США.
"Те дни никогда не оставят меня, потому что даже в свои двадцать лет я знал, что являюсь свидетелем и участником чего-то, что никогда не повторится. Лондон военного времени был особым миром".
Было полно пьянства, разгула и драк. Наблюдая за всем этим, британцы старшего возраста жаловались: "Проблема с вами, янки, заключается в том, что вам слишком много платят, вы слишком сексуально озабочены и вообще вас тут слишком много". (На что янки могли бы ответить: "Ваша проблема, "лайми"**, в том, что вам мало платят, вы мало сексуальны, и вообще под Эйзенхауэром".)***
В роте Е прибавилось офицеров. В связи с ожидающимися с началом боевых действий потерями целью было иметь по два лейтенанта на взвод. Одним из вновь прибывших был 2-й лейтенант Линн "Бак" Комптон. Родившийся в Лос-Анджелесе, в последний день 1921 года, он был известным на всю Америку кэтчером**** бейсбольной команды Калифорнийского университета и играл в университетской футбольной команде в матче Роуз Боул***** 1 января 1943 года. Получив диплом офицерской школы, он отправился в Форт Беннинг, а после окончания парашютной школы в декабре прибыл в Олдборн, в роту Е. "Помню чувство зависти, которое я испытывал к тем, кто был в Токкоа", писал он годы спустя. "Будучи новичком в роте, я чувствовал себя слегка не в своей тарелке".
Комптон быстро узнал, что лейтенант Никсон, ставший оперативным офицером батальона, недолюбливает "спортсменов". Никсон назначил Комптона ответственным за физподготовку личного состава батальона. На практике это означало, что Комптону пришлось возглавлять батальон на длительных марш-бросках, он был единственным офицером, который мог это сделать. В результате этого, из-за своей хорошей спортивной формы или в силу любви к азартным играм, Комптон сблизился с сержантами и некоторыми из солдат. По мнению некоторых офицеров, слишком сблизился. Он был пойман за игрой в кости с личным составом и получил выговор от заместителя командира роты, лейтенанта Уинтерса.

* Хижина Ниссена – сборное строение, полукруглое в поперечном сечении, с обшивкой из гофрированной стали, использовавшееся в различном качестве в период Первой и Второй мировых войн. Хижина Ниссена была придумана в апреле 1916 года британским горным инженером и изобретателем Питером Норманом Ниссеном, который в том же году получил на это изобретение патент (прим. перев.)
** "Лайми" – изначально прозвище английских моряков. Причиной его появления стал сок лайма, который на флоте давали как профилактическое средство от цинги. Позже американцы начали называть "лайми" всех англичан (прим. перев.)
*** Тут в оригинале классная игра слов: "The trouble with you Yanks is that you are overpaid, oversexed, and over here." "The trouble with you Limeys is that you are underpaid, undersexed, and under Eisenhower." Пока как-то не очень получается передать ее в полной мере… (прим. перев.)
**** Кэтчер (Catcher – ловец) – игровая позиция в бейсболе и софтболе. Кэтчером называют игрока обороняющейся команды, который находится за домом и спиной бэттера (отбивающего), но перед судьей, и принимает мяч, поданный питчером (бросающим). Основная задача кэтчера – не только поймать мяч, но при помощи знаков дать советы питчеру по выбору наилучшего способа подачи (прим. перев.)
***** Матч Роуз Боул – ежегодная футбольная (имеется в виду американский футбол) игра, обычно проводимая 1 января на стадионе Роуз Боул, находящемся в Пасадене, Калифорния. Первый матч был сыгран в 1902 году в рамках т.н. "Парада Роз" (прим. перев)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 12:25 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
На 11.00 30 октября был намечен осмотр расположения роты Е подполковником Стрейером. Собел отдал лейтенанту Уинтерсу приказ в 10.00 произвести осмотр уборной. Несколько минут спустя, около 09.30, подполковник Стрейер приказал Уинтерсу проверить почту рядового состава. Это была не та работа, которую можно было выполнить, сидя в канцелярии, так что Уинтерс вскочил на велосипед и поехал к себе на квартиру, в небольшую комнату в частном доме в Олдборне. Вернувшись к 10.00, он оставил велосипед возле казармы и отправился проверять уборную. К его удивлению Собел был уже там, проводя свой собственный осмотр.
Собел прошел мимо Уинтерса, не повернув головы и не подавая вида, что заметил своего заместителя. Позади него с несчастным видом шел рядовой Джоаким Мело, небритый, с растрепанными волосами, тащивший мокрущую, грязную швабру. Собел удалился, не произнеся ни слова. Уинтерс осмотрел уборную и нашел, что Мело проделал хорошую работу.
В 10.45 Уинтерс зашел в дежурку, чтобы подготовиться к построению роты. Едва скрывая ухмылку, 1-й Сержант Эванс вручил ему отпечатанный документ. Он гласил:
Рота E, 506-й пдп, 30 октября 1943
Предмет: наказание в соответствии со 104-й статьей Военного кодекса
Кому: 1-му лейтенанту Р.Д. Уинтерсу
1. Изложите ниже в письменном виде (напечатано с ошибкой), желаете ли вы получить дисциплинарное взыскание согласно 104-й статье, или предстать перед судом военного трибунала за отказ осмотреть уборную в 09.45 сего числа, как я вас проинструктировал.
Далее следовала вычурная подпись: Герберт М. Собел, капитан, командир.
Уинтерс отправился к Собелу.

"Капитан", сказал он, отдав честь и испросив разрешения обратиться, "приказ состоял в том, чтобы осмотреть уборную в 10.00".
"Я изменил время на 09.45".
"Мне никто не сказал об этом".
"Я позвонил и отправил посыльного". Уинтерс прикусил язык. В его комнате не было телефона, никакой посыльный также не появлялся.
Настало время инспекции. Стрейер прошел вдоль строя и осмотрел казармы. Все, включая уборную, было удовлетворительно. Уинтерс, тем временем, решил, как ответить Собелу. В нижней части печатного листа он от руки приписал:
Предмет: наказание по 104-й статье или суд военного трибунала
Кому: капитану Г.М. Собелу
1. Прошу рассмотрения дела об отказе осмотреть уборную в 09.45 сего числа судом военного трибунала.
Лейтенант Р.Д. Уинтерс, заместитель командира, рота Е.

Ответ Собела последовал на следующий день:
1. Вам будет отказано в 48-часовых увольнениях до 15 декабря 1943.
2. В соответствии с процедурными требованиями суда военного трибунала вам надлежит подать (напечатано с ошибкой, у сержанта Эванса явно были трудности с правописанием) ваш собственный рапорт с изложением причин апелляции и просьбой о рассмотрении дела судом военного трибунала.

Уинтерс кипел трое суток. Насколько он мог догадаться, Собел хотел дать понять: "Эй, не глупи, прими наказание и забудь про военный трибунал". Собел знал, что назначенное "наказание" не имело для Уинтерса большого значения, поскольку тот все равно проводил выходные на службе, читая или занимаясь спортом. Но Уинтерс решил, что с него довольно. Он хотел довести дело до критической точки. Спор между ним и Собелом о лидерстве в роте Е, которого он никогда не желал, должен был быть улажен. В роте было место лишь для кого-то одного из них.
4 ноября Уинтерс подал апелляцию на наказание по 104-й статье Военного кодекса. На следующий день Собел наложил следующую резолюцию:
1. Взыскание за вышеупомянутое нарушение, назначенное нижеподписавшимся, им снято не будет.
2. Получив от вышестоящего офицера распоряжение выполнять другую задачу (приказ Стрейера заняться проверкой почтовой корреспонденции), вы обязаны были передать свои обязанности по осмотру уборной другому офицеру, не доводя до того момента, когда не останется времени на исправление ситуации перед прибытием старшего офицера, ожидаемого примерно через десять минут.

Внизу стояла его обычная вычурная подпись.
Между тем, рапорт Уинтерса о назначении суда военного трибунала создал для штаба 2-го батальона проблему, которая была вовсе не так забавна, какой казалась. Офицерам пришлось достать руководство по проведению военного трибунала и приняться спешно изучать его, пытаясь выяснить, каким образом можно выйти из столь затруднительной ситуации. Наконец, они сделали это, Стрейер своей властью снял взыскание и объявил дело закрытым – без рассмотрения военным трибуналом.
Собел не остановился на этом. На следующий день, 12 ноября, Эванс вручил Уинтерсу еще один отпечатанный приказ:
Предмет: отказ проинструктировать наряд по уборной
Кому: 1-му лейтенанту Р.Д. Уинтерсу
1. Вы обязаны дать ниже письменный ответ о причинах, по которым не проинструктировали рядового Дж. Мело о его обязанностях в наряде по уборной
2. Далее вы должны дать ответ, почему в 10.30 30 октября разрешили ему заступить на службу небритым.

"Я сдаюсь", решил Уинтерс. "Вперед, расстреляйте же меня!" Пребывая в таком настроении, он ответил согласием:
1. Причина отказа в надлежащем порядке проинструктировать рядового Дж. Мело о его обязанностях в наряде по уборной: Никаких оправданий.
2. Причина, по которой ему было позволено заступить на службу в 10.30, будучи небритым: Никаких оправданий.

На следующий день Стрейер решил на благо роты Е (в казармах которой, естественно, шло бурное обсуждение столь долго ожидаемого выяснения отношений между Собелом и Уинтерсом) убрать Уинтерса из "Изи". Стрейер назначил его начальником столовой батальона.
С точки зрения Уинтерса это было оскорбление: "Вы собираетесь поручить все дело парню, который не способен сделать что-либо должным образом".
Уход Уинтерса, оставление Собела на командной должности и приближение боевых действий вызвали волнение среди сержантов. Сержанты Рэнни и Харрис созвали собрание. За исключением Эванса и еще одного-двух человек в нем принял участие вес сержантский состав роты Е. Рэнни и Харрис предложили выдвинуть полковнику Синку ультиматум: либо Собел будет заменен, либо они отказываются от своих званий. Они подчеркнули, что должны будут действовать коллективно, без демонстрации инакомыслия и выдвижения конкретного лидера.
Это радикальное предложение вызвало множество споров, вопросов и беспокойства, но в итоге они пришли к выводу о том, что отправляться в бой под командованием Собела будет немыслимо. Единственным способом, которым они могли донести до Стрейера и Синка то, насколько сильны их чувства, был отказ от своих званий. Затем каждый из них написал рапорт об отказе от должности. Липтон написал следующее: "Настоящим я слагаю с себя свои шевроны. Я больше не желаю быть сержантом в роте Е". Той ночью Липтон был дежурным по расположению (сержант, ночующий в канцелярии, чтобы, находясь на месте, решать любые проблемы, могущие возникнуть в течение ночи, он же отвечал за утренний подъем и т.п.). Он собрал рапорта и поместил стопку в корзину для входящих документов Собела.
Сержанты продолжили размышлять о том, что они сделали, и решили спросить совета у Уинтерса. Его пригласили в канцелярию, где Рэнни рассказал ему, что они решили сделать.
"Нет", сказал Уинтерс. "Даже не думайте об этом. Это мятеж".
Сержанты запротестовали. В самый разгар обсуждения вошел Собел. Все замолкли. Собел не произнес ни слова, он просто подошел к своему столу и взял книгу. Когда он повернулся, чтобы выйти, Рэнни произнес обычным голосом: "Итак, лейтенант Уинтерс, что мы собираемся сделать для улучшения нашей программы физподготовки?" Собел не выказал ни намека на заинтересованность, и просто вышел. Уинтерс чувствовал, что Собел, похоже, знает, что происходит. "Черт, в этом не было никакого секрета". Рэнни звал на собрание Эванса, а тот наверняка сказал об этом Собелу.
Разумеется, к этому времени весь батальон обсуждал противостояние Собела, сперва с Уинтерсом, а теперь и со своими сержантами. Синк, наверное, был глухим, немым, и слепым, если не знал об этом. Он должен был быть благодарен, что Уинтерс отговорил сержантов от того, чтобы выдвигать ему ультиматум. Через несколько дней Синк прибыл в роту Е, собрал весь сержантский состав и, как вспоминал Липтон: "Устроил нам головомойку. Он заявил, что мы опозорили нашу роту, и что ему следовало бы отправить всех нас на несколько лет на гауптвахту. Поскольку мы готовились к боевым действиям, сказал он, все это можно расценивать как мятеж перед лицом противника, за который нас можно расстрелять".
К счастью для Синка 101-я дивизия только что сформировала в соседней деревне Чилтон Фолиэт школу парашютной подготовки для обучения прыжкам с парашютом медиков, священников, связистов, артиллерийских корректировщиков и всех остальных, кому предстояло прыгать в "День-Д". Кто сможет командовать учебным подразделением лучше, чем Собел?
Синк направил Собела в Чилтон Фолиэт и поставил 1-го лейтенанта Патрика Суини из роты "Эйбл" заместителем командира "Изи". Он назначил командиром "Изи" 1-го лейтенанта Томаса Михэна из роты "Бейкер" и вернул Уинтерса на должность командира 1-го взвода. Сержант Рэнни был разжалован в рядовые, а Харрис переведен в другое подразделение. Для роты "Изи" эра Собела закончилась.
Михэн был полной противоположностью Собела. Стройный, довольно высокий и гибкий, он обладал чувством здравого смысла и профессионализмом. Он был строг, но справедлив. У него был хороший командный голос. "Под началом Михэна", говорил Уинтерс, "мы стали нормальной ротой".
Интенсивность обучения нарастала. 13 декабря рота выполнила ночной прыжок и понесла первую потерю: рядового Рудольфа Дитриха из 1-го взвода, разбившегося из-за отказа парашюта. Взводы и отделения отправлялись на трехдневные задачи, в ходе которых разные люди из их состава замещали на командных должностях условно выбывших из строя лейтенантов и сержантов. "Вообразите меня командиром взвода", написал 12 декабря в своем дневнике Карсон. "Нет, этого не может быть". Но так было. Они учились находчивости, в том числе и тому, как жить на подножном корму. Сюда входила "рыбалка", заключавшаяся в швырянии гранат в ручьи, и улучшение диеты за счет обнаруженного в чьей-нибудь усадьбе оленя, который "случайно" натыкался на пулю в голову.
Рождество было выходным и каждому досталось столько индейки, сколько он мог съесть. Канун Нового Года был тихим. "Мы просто дожидались наступления Нового Года", писал Карсон. "Я гадал, что он принесет, задаваясь вопросом, многие ли из нас смогу увидеть 1945 год".
18 января в Чилтон Фолиэт с инспекцией прибыл генерал Бернард Лоу Монтгомери, командующий 21-й группой армий, в которую входила 101-я дивизия. Он осмотрел полк, а затем приказал личному составу покинуть строй и собраться вокруг его джипа. Взобравшись на капот, он сказал, насколько они были хороши. "После того, как я взглянул на 506-й", говорил он, "мне стало жаль немцев".
Дни начали постепенно прибывать, означая приближение подходящей для начала боевых действий погоды. Напряженность нарастала. Молодые люди неизбежно задумывались о смерти. Лишь у немногих эти мысли были членораздельными, но с Вебстером дело обстояло именно так. Он написал своей матери, наказывая ей: "Перестань волноваться обо мне. Я пошел в парашютисты, чтобы сражаться. И я намереваюсь сражаться. Если понадобится, я умру, сражаясь, но не беспокоюсь об этом, потому что никакая война не может быть выиграна без гибели молодых людей. Есть такие ценности, спасти которые можно лишь принеся жертву".
В феврале подготовка сконцентрировалась на действиях в составе более крупных подразделений, когда 101-я вкупе с большей частью сил вторжения, составлявшей более семи дивизий, начала отработку наступления на Нормандию. 23 марта 2 и 3 батальоны 506-го провели совместное десантирование, являвшееся к тому времени крупнейшим для полка. Оно было приурочено к посещению с инспекцией премьер-министром Уинстоном Черчиллем, верховным главнокомандующим сил союзников Дуайтом Д. Эйзенхауэром, командующим 1-й армией Омаром Брэдли, командующим 101-й дивизией генералом Максвеллом Тейлором (в феврале у генерала Ли случился сердечный приступ, и он был вынужден вернуться в Штаты) и большим количеством прочих важных шишек.
Десантирование прошло с огромным успехом. В небесах с ревом появились C-47, выстроившиеся идеальным клином, состоящим из клиньев меньшего размера. Черчилль и генералы наблюдали со специально построенной трибуны. Бойцы прыгали из самолетов группа за группой, больше тысячи человек и парашютов наполнили небо кажущимся бесконечным потоком. Едва коснувшись земли, солдаты освобождались от парашютов и опрометью мчались к точке сбора, собирая оружие на ходу, не замедляя движения. Посетители были поражены быстротой их действий: как было написано в памятном полковом альбоме, "ребята из Курахи" произвели огромное впечатление.
Затем полк был построен перед трибуной. Тейлор пригласил Черчилля и Эйзенхауэра осмотреть строй, что они и сделали, периодически останавливаясь, чтобы задать кому-нибудь вопрос-другой.
Эйзенхауэр остановился перед Маларки: "Солдат, откуда ты?" (В ходе таких проверок перед "Днем Д" Эйзенхауэр говорил с тысячами военнослужащих и неизменно его первым вопросом было: "Откуда ты?")
"Астория, Орегон", ответил Маларки. "Чем ты занимался перед войной?" Маларки ответил, что был студентом в университете Орегона. Айк поинтересовался, кто прошлой осенью победил в матче футбольных команд Орегонского университета и Университета штата Орегон, и собирается ли Маларки вернуться в колледж после войны. Потом он повернулся к Черчиллю, предполагая, что премьер-министр хотел бы задать вопрос.
"Ну, сынок, как тебе нравится Англия?" Маларки заверил его, что очень нравится, поскольку ему всегда доставляла наслаждение английская литература и история. Черчилль пообещал вернуть его в Штаты как можно скорее. "Это был совершенно незабываемый случай", рассказывал Маларки.
Еще более масштабные учения были проведены сразу же после "прыжка для Черчилля". Их целью было слаживание парашютных и планерных подразделений, а также сухопутных войск с военно-воздушными силами и силами флота. По всей юго-западной Англии шли учения с выброской массированных воздушных десантов и амфибийными операциями.
В ходе этих маневров Гварнери приказал рядовым Уоррену Маку и Маларки уложить минометную мину в цель, представляющую собой 6-футовый белый квадрат, находившийся на дюне примерно в шестистах ярдах перед ними. Первый выстрел Маларки дал перелет. Второй – недолет.
В этот момент появилось несколько штабных офицеров и следом генерал Тейлор. Один из офицеров приказал Гварнери продемонстрировать генералу, как его минометный расчет ведет огонь по цели.
Гварнери отдал Маларки и Маку команду сделать три выстрела. Они в быстром темпе забросили в ствол три мины. Бам! И первая из них попадает прямо в центр цели. Бам, Бам! Еще две поражают уже уничтоженную цель.
"Сержант, ваш расчет всегда настолько точен?" спросил Тейлор. "Да, сэр", ответил Гварнери, "мои ребята никогда не промахиваются". 101-я погрузилась на поезда, возвращаясь в свои казармы в Уилтшире и Беркшире.
Генерал Тейлор и его штаб были хорошо осведомлены, что есть еще множество недостатков, над которыми надо работать. Парни из Курахи хорошо научились тактике малых подразделений. Теперь задачей генералов было должным образом свести их в более крупное.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 13:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
Спасибо. Как глоток свежего воздуха.
Разночтения с сериалом интересные.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 13:57 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
Разночтения с сериалом интересные.


Было бы странно, если бы было по другому. Учитывая, что все вышеприведенное (плюс всю следующую главу) они в одну серию зафигачили. Впрочем, Собела вполне могли бы показать таким, каким он был на самом деле... :)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 14:44 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Пока что Собел не сильно отличается от киношного - такой же *удак.

Кстати, в начале главы написано, что в 506-м было 5000 человек, не многовато ли?

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 14:50 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bobbie E. Hamilton писал(а):
Пока что Собел не сильно отличается от киношного - такой же *удак.


Хрен его знает. У меня создалось впечатление, что он гораздо больший говнюк был, чем в кино показано...

Цитата:
Кстати, в начале главы написано, что в 506-м было 5000 человек, не многовато ли?


Так у автора:
Originally built for 1,000 passengers, she carried 5,000 men from the 506th.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 апр 2015, 14:55 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Lis (G.S.) писал(а):
Bobbie E. Hamilton писал(а):
Пока что Собел не сильно отличается от киношного - такой же *удак.


Хрен его знает. У меня создалось впечатление, что он гораздо больший говнюк был, чем в кино показано...


Просто тут количество дерьма на квадратный метр больше в силу протяженности изложения. В кино все ужато в одну серию, и потому Собел просто не успевает развернуться настолько масштабно. Но особенности его характера переданы прекрасно.

Lis (G.S.) писал(а):
Так у автора:
Originally built for 1,000 passengers, she carried 5,000 men from the 506th.


Что-то переборщил автор)))

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 120 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5, 6  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 15


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB